До и после смерти Сталина

Бочков не был юристом, служил офицером – пограничником. В 1938 году окончил военную академию имени М.В. Фрунзе, но вместо назначения в штаб Дальневосточного фронта решением ЦК оказался в аппарате НКВД. Берия, поговорив с офицером, определил его в начальники тюремного отдела, потом 4-го (особого) отдела НКВД. А в 1940 году, слушая радио, Виктор Бочков узнал, что утвержден прокурором СССР. Он был, как сам признавался, потрясен, но от должности не отказался.

Когда Лев Влодзимирский принес ему заключения о расстрелах, Бочков позвонил Берии. Его интересовал только один вопрос: действительно ли имелось указание директивных органов? Лаврентий Павлович рявкнул на прокурора СССР:

– Ты что, сомневаешься?

Виктор Бочков на всех делах расписался: «согласен». И поставил ту же липовую дату – 17 октября 1941 года…

Выбитых из арестованных показаний оказалось достаточно, чтобы оформить дело на Полину Семеновну Жемчужину.

10 августа 1939 года политбюро приняло постановление, которое прошло под высшим грифом секретности – «особая папка». В нем говорилось, что жена Молотова, чье имя старательно не называлось, «проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении тов. Жемчужиной оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа».

Политбюро поручило наркомату внутренних дел «произвести тщательную проверку всех материалов, касающихся тов. Жемчужиной». Умелые люди в НКВД немедленно состряпали показания о ее причастности к «вредительской и шпионской работе» и представили в ЦК. Но Сталин на тот момент удовлетворился малым. Он не спешил. Сделанного достаточно: жена Молотова уже скомпрометирована связью с врагами.

24 октября политбюро решило:

«Считать показания некоторых арестованных о причастности т. Жемчужиной к вредительской и шпионской работе, равно как их заявления о необъективности ведения следствия, клеветническими».

Иначе говоря, арестованные, которых допрашивали в НКВД, клеветали на жену Молотова. Но делали они это по собственной воле, а не потому что их избивали…

Полину Жемчужину сняли с поста наркома рыбной промышленности и с большим понижением перевели в республиканский наркомат местной промышленности начальником главка текстильной промышленности. В феврале 1941 года на ХVIII конференции ВКП(б) Жемчужина лишилась высокого партийного звания кандидата в члены ЦК – «как не обеспечившая выполнения обязанностей кандидатов в члены ЦК»… Этот эпизод описал в дневнике генеральный секретарь исполкома Коминтерна Георгий Димитров:

«Вечернее заседание – закрытое. Вывели из состава членов и кандидатов ЦК и ревизионной комиссии ряд людей. Особое впечатление произвел случай с Жемчужиной. Она выступала неплохо: «Партия меня награждала, поощряла за хорошую работу. Но я увлеклась, мой заместитель (как наркома рыбной промышленности) оказался шпионом, моя приятельница – шпионка. Не проявила элементарной бдительности. Извлекла уроки из всего этого. Заявляю, что буду работать до последних своих дней честно, по-большевистски».

Аппарат Берии собирал материалы на всех руководителей страны. Высокая должность не защищала. Никто не знал, кто завтра попадет в немилость. В 1953 году бывший министр госбезопасности Меркулов рассказал на допросе:

– В 1938–1940 годах по указанию Берии велась проверка биографических данных некоторых руководителей партии и правительства. Эту работу проводил сотрудник Секретно-политического отдела Финкельберг, выезжавший с этой целью на места.

Григорий Павлович Финкельберг был заместителем начальника 3-го отделения 2-го отдела Главного управления госбезопасности. Дослужился до полковника.

Материалы на ответственных работников в отделе «А» (учетно-регистрационном) держали отдельно в мешках с надписью «Личный архив наркома Государственной безопасности Меркулова». Меркулов запретил их кому-либо выдавать. В начале войны спецархив эвакуировали в Куйбышев, потом перевезли в Свердловск. В 1944 году вернули в Москву. Здесь все дела внимательно просмотрел Богдан Кобулов. Меньше половины вернул на хранение в отдел «А». Остальные материалы оставил у себя.

После войны вождь вновь взялся за Молотова. Жемчужину лишили работы и перевели в резерв Министерства легкой промышленности. Теперь Сталин еще и стал винить Полину Семеновну в том, что она «плохо влияла» на Надежду Аллилуеву. Может быть, косвенно виновна в ее самоубийстве…

На жену Молотова завели новое дело. Предъявили новые обвинения – в духе веяний тех лет. 27 декабря 1948 года министр госбезопасности Виктор Семенович Абакумов и заместитель председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП/б/ Матвей Федорович Шкирятов подписали записку на имя Сталина о «политически недостойном поведении» Жемчужиной: «В течение продолжительного времени вокруг нее группировались еврейские националисты, и она, пользуясь своим положением, покровительственно относилась к ним, являлась, по их заявлениям, советником и заступником их».

29 декабря Абакумов и Шкирятов весь набор обвинений изложили на заседании политбюро. В решении записали: