Читаем До и во время полностью

В свидетельстве квартирной хозяйки лишь на первый взгляд нет ничего необычного, однако если мы вспомним, как болезненно Ленин всегда относился к любым попыткам оторвать его от работы, как он экономил каждую минуту, чтобы отдать их на писание статей и больших теоретических трудов, а с другой стороны, вспомним, что, по свидетельству близких, Ленин не слушал и не понимал современной ему музыки – любимым его композитором всю жизнь был Бетховен, кстати, Скрябин Бетховена не переносил, вообще не считал за композитора, – то вывод напрашивается: у Ленина должны были быть веские основания, чтобы так резко изменить жизнь.

Исходя из этих фактов, Трогау предположил, что Скрябин весь тот месяц играл Ленину музыку из своей „Мистерии“, а также давал подробнейшие объяснения – как, где и когда она должна быть поставлена. Судьба скрябинской „Мистерии“ загадочна: известно, что он писал ее много лет, с другой стороны, специалистам, которые занимаются его творчеством, не известна запись ни одного фрагмента. Друзья Скрябина в один голос утверждают, что он играл кусок из „Мистерии“ лишь раз, за десять лет до смерти, те самые „Колокола“, впрочем, и „Колокола“ записаны не были. Ноты же других частей исчезли и вовсе без следа.

Что же заставило Скрябина выбрать именно Ленина для первого прослушивания „Мистерии“, почему он отказал в этом праве своим старым почитателям? Объяснение, считал Трогау, может быть только одно – Скрябину дано было знать, что он не получит благословения стать мессией; намеренья высших сил изменились, их выбор теперь остановился на Ленине. Ленин и поведет народы земли ко всеобщей гибели, дабы потом они, очищенные огнем и смертью, могли воскреснуть и возродиться вновь. Скрябину было сказано, что откровение, давшее ему возможность заглянуть в самые глубины бытия и написать „Мистерию“, не было ложным – все случится точно так, как там написано, однако сейчас роль его окончена, „Мистерию“ надлежит передать Ленину, который и явится ее постановщиком.

Следующим шагом Трогау было предположение, что в ленинских рукописях начиная с конца 1914 года, возможно, и в неопубликованных, должны были остаться следы скрябиновской „Мистерии“, однако найти их ему долго не удавалось. Лишь в 1927 году, совсем по другому поводу разговаривая с Надеждой Константиновной Крупской, он узнал, что у Ленина была собственная хитроумная система стенографической записи, которая позволяла не только быстро записывать, но и одновременно шифровать услышанное. Ключ к шифру Ленин скрывал и от нее, очевидно, опасаясь, что если Крупскую будут пытать, она не выдержит и выдаст тайну. Надо было искать. Возможно, будь у Трогау хоть доля сомнения, что Ленин записал „Мистерию“, он бы спасовал, не взялся за эту задачу.

Как-то, смеясь, он говорил нам, – сказал Ифраимов, – что две вещи похоронили последние его опасения на сей счет: слова Ленина, что революция – это искусство, и слова противников Ленина, говоривших, что он разыграл революцию как по нотам. Расшифровка кода заняла у Трогау четыре года напряженного труда, а дальше стало ясно, что, например, знаменитая ленинская работа „Государство и революция“ вся есть не что иное, как тщательная запись одной из главных тем „Мистерии“. Сложную картину дали выборочные расшифровки других ленинских сочинений. В общем, – говорил Ифраимов, – Трогау полагал, что все поздние работы Ленина, вплоть до написанной на смертном одре статьи „О кооперации“ и „Письма к вождям“ – политического завещания Ленина, на самом деле тоже являются частями зашифрованной партитуры „Мистерии“.

Работа Трогау, – продолжал Ифраимов, – была, как я уже говорил, прервана в начале, тем не менее два переведенных им фрагмента: один – вступления, другой – главной темы, не были изъяты при обыске и чудом уцелели. Сегодня я их захватил, и, возможно, они будут вам полезны».

Здесь, в своем «Синодике», я привожу трогауский перевод ленинской стенограммы без всяких изменений.

* * *

«Запахи – равноправная составляющая партитуры Скрябина, иногда в отдельных ее частях они даже выходят на первый план, оттесняя и световые эффекты, и собственно музыку. Звуки медленно остывают, холодеют. „Мистерия“ вся соткана из смертей, и агонии выписаны Скрябиным с почти медицинской дотошностью; бывает, что это ложный конец, тема длится, длится, все в ней уже измучено, искривлено, все вызывает у нее боль, но это еще не агония, идет долгая борьба со смертью, весы колеблются, а потом тема вновь поднимается; он играет ее мощнее, мощнее, и это как с человеком. Человек может вытерпеть многое, кажется, что он вообще может вытерпеть все, и в этом, в том, что человек может все вытерпеть, что для него нет предела ни в грязи, ни в мерзости, ни в подлости, ни в страданиях, ни в унижениях, ни в зле, – апофеоз и торжество жизни, по Скрябину.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Дегустатор
Дегустатор

«Это — книга о вине, а потом уже всё остальное: роман про любовь, детектив и прочее» — говорит о своем новом романе востоковед, путешественник и писатель Дмитрий Косырев, создавший за несколько лет литературную легенду под именем «Мастер Чэнь».«Дегустатор» — первый роман «самого иностранного российского автора», действие которого происходит в наши дни, и это первая книга Мастера Чэня, события которой разворачиваются в Европе и России. В одном только Косырев остается верен себе: доскональное изучение всего, о чем он пишет.В старинном замке Германии отравлен винный дегустатор. Его коллега — винный аналитик Сергей Рокотов — оказывается вовлеченным в расследование этого немыслимого убийства. Что это: старинное проклятье или попытка срывов важных политических переговоров? Найти разгадку для Рокотова, в биографии которого и так немало тайн, — не только дело чести, но и вопрос личного характера…

Мастер Чэнь

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза