До конца своих дней

– Знаю, – мягко сказал Раф. – И что? Мальчик продолжал смотреть в пол.

– Когда Джуди родилась, мама была больна и боялась, что папа изобьет ее за то, что она родила какую-то девчонку. А потом, когда Джуди подросла, мама все равно не смогла сказать ему про нее, потому что боялась, как бы он не сделал чего плохого Джуди.

Гинни ужаснулась. Каким надо быть чудовищем, чтобы карать невинного младенца за то, что он не мальчик!

Гинни видела, что Раф возмущен не меньше ее, но его голос оставался мягким и спокойным:

– Ну хорошо, Патрик, я понимаю, почему вы не сказали отцу, но мне-то можно было сказать правду.

Патрик покачал головой. В эту минуту он казался старше своих лет.

– Джуди заставила нас дать клятву. Она не хотела, чтобы все изменилось, чтобы к ней стали относиться как к девочке. Она хотела навсегда остаться нашим братом. Когда умерла мама и еще до того, как ты за нами приехал, она взяла с нас обещание, что мы никому не скажем.

– Она сказала, что тебе тоже будет не нужна девчонка, – сказал Кристофер. – Девчонки никому не нужны.

Раф поставил миску на стол – у него явно пропал аппетит.

– Где она? – тихо спросил он. – Хватит секретов! Неужели вы не понимаете, что мне нужно ее найти?

– Честное слово, мы не знаем. – Патрик попытался улыбнуться. – Но ты о ней не беспокойся – она в болоте не пропадет.

– Я с тобой, может, и согласился бы, если бы в воде не плавали все эти объедки. Вдруг заявятся аллигаторы.

Мальчики переглянулись. У Гинни было невыносимо тяжело на душе, хотя Раф не сказал ни слова упрека в ее адрес, она понимала, что сама бросила в протоку приманку для аллигаторов.

Мальчики заговорили все сразу, заглушив звук открываемой двери, но вдруг, словно почувствовав магнетическое излучение, замолчали и обратили взоры к двери. Там молча стояла Джуди. Выражение ее лица было враждебно-вызывающим, и только красные глаза выдавали недавние слезы.

– Джуд! – закричал Кристофер, бросился к сестре и обнял ее.

Раф выразил свое облегчение типично мужским образом:

– Ну и где тебя черти носили, любезнейшая?

– Вы ему сказали? – возмущенно воскликнула Джуди, поворачиваясь к Гинни.

– Как же я могла не сказать? Он же твой дядя. Он имеет право знать.

– Я вас ненавижу! Если все женщины такие, как вы, я не хочу быть женщиной.

– Хватит! – рявкнул Раф. – Пока мисс Маклауд гостит у нас в доме, вы будете относиться к ней с уважением. Ты должна извиниться перед ней, Джуди. И вы все тоже.

Зачем он так? – с тоской подумала Гинни. Разве сейчас подходящее время для извинений?

– Зачем, не надо... – возразила она.

Раф нахмурился, и, умолкнув, она выслушала, как Джуди с трудом выдавила из себя неубедительное «извините». Бросив на Гинни свирепый взгляд, девочка заявила, что устала и хочет спать. И тут же прошествовала в спальню.

Раф, который явно не знал, как себя с ней вести, только посмотрел ей вслед. И Гинни в первый раз подумала, как, наверно, трудно холостяку, на которого вдруг свалилась ответственность за пятерых своевольных детей. Может быть, ей следует вмешаться, попробовать поговорить с девочкой? «А что я ей, собственно, скажу? – подумала она. – Джуди меня не любит и, пожалуй, выгонит из комнаты».

Но она все-таки открыла рот, чтобы предложить свои услуги, но не успела. Сурово сжав губы, Раф решительно прошел вслед за Джуди в спальню.

Обменявшись встревоженными взглядами, мальчики последовали за ним, опять оставив Гинни одну. Все про нее точно забыли.

«Ну и пусть, – сказала она себе, – пусть не обращают на меня внимания». Но обида быстро уступила место любопытству. Что же все-таки Раф говорит там детям?

Она тихонько подошла к двери спальни и, зная, что никто не обрадуется, если она туда войдет, остановилась и заглянула в полуоткрытую дверь.

Раф сидел на корточках перед Джуди, словно чувствуя, что ей будет легче, если над ней не будет маячить его высокая фигура. Мальчики стояли неподалеку, словно готовясь в случае нужды защитить сестру.

– Твоя мама была женщиной, – ласково говорил Раф, – и я никого так не любил, как ее.

Джуди бросила на него скептический взгляд.

– Ну да, но она была твоей сестрой. Ты должен был ее любить. А меня ты совсем не знаешь, и ты так редко здесь бываешь, что, видно, никогда и не узнаешь.

– Это верно, – с усталым вздохом признал Раф, но тут же ласково улыбнулся девочке. – Попробуй понять. Я уезжаю не потому, что мне хочется уехать. Я бы с радостью оставался здесь, с вами. Но для того чтобы мы могли жить как нормальная семья, мне нужно много работать. Пожалуйста, поверь, что я делаю все возможное, чтобы мы могли жить все вместе.

Во взгляде девочки мелькнула искра надежды, но она спросила все тем же скептическим тоном:

– И с какой стати я должна тебе верить?

Раф секунду молчал. Глядя на его напряженное лицо, Гинни поняла, как трудно ему вести этот разговор. Он, видимо, не привык вслух выражать свои чувства. Он повернул голову и обвел взглядом всех пятерых детей – пусть знают, что он имеет в виду их всех.

– Потому что я вас никогда не оставлю, – просто сказал он, глядя на Джуди. – И я хозяин своему слову.