До конца времен

Вечером, когда они уже возвращались в отель, она застенчиво сказала:

– Знаете, мистер Белладжо, мне еще ни с кем не было так хорошо и спокойно. Вы… вы как будто мой старший брат или близкий друг, с которым я могу разговаривать обо всем. И еще мне кажется, будто я давно вас знаю…

– У меня такое же ощущение, Лили, – серьезно ответил он. – И я… я просто не представляю, что буду делать, когда вы уедете. Как я буду без вас?!

– Странно, что мы оба чувствуем одно и то же, – задумчиво произнесла она. – А ведь мы встречаемся всего несколько дней. Может быть, это моя мама как-то познакомила нас… ну, через книгу? – Лили улыбнулась, но на самом деле она нисколько не шутила. Роберт и правда казался ей очень близким… почти родным, и это ее даже немного пугало. Беспокоила, впрочем, новизна этого ощущения, а вовсе не оно само. Кроме того, – подобно самому Роберту, – Лили не представляла, как она будет жить без него дальше, а между тем в ее мире для него по-прежнему не было места. Быть может, когда-нибудь отец все-таки простит ее за книгу и позволит Роберту время от времени приезжать в гости, но на большее рассчитывать не приходилось. Аманиты сторонились чужаков, не делая исключений ни для кого. Чтобы видеться с ней чаще, Роберту пришлось бы перейти в их веру, но она считала – он вряд ли на это согласится.

– Мне будет очень вас не хватать, когда я вернусь, – промолвила она, чувствуя, как ее сердце разрывается пополам. Тоска по дому, по отцу и братьям с каждым днем становилась все сильнее, но Лиллибет очень не хотелось расставаться с Робертом, который за считаные дни превратился из делового партнера, издателя в близкого друга.

Роберт только вздохнул в ответ. Он старался относиться к ней с подчеркнутым уважением и ни разу не пересек черты, ни разу не допустил ничего такого, что выходило бы за рамки приличий. В отличие от Лили, он уже понял, что влюбился, однако не смел обнаружить свои чувства, боясь смутить и напугать девушку. На его взгляд, она была еще слишком молода и к тому же принадлежала к аманитской общине, где действовало слишком много архаичных, запутанных и весьма строгих правил. Роберт не смел ни поцеловать ее, ни даже просто обнять, хотя каждый раз, когда они прощались, ему очень хотелось прижать Лили к себе и сказать, как сильно он ее любит. Увы, поступить так означало бы выпустить джинна из бутылки – и кто знает, какие будут последствия? Сам Роберт этого тоже не знал, но уверился в одном: подобное признание разом все изменит и усложнит, так что ни он, ни она уже не смогут вернуться к простым и теплым отношениям, которые связывали их сейчас. Вот почему он предпочитал молчать и скрывать свои чувства, какими бы сильными они ни были. Признаться, означало бы заставить ее страдать, а Роберту меньше всего этого хотелось. Лиллибет была слишком невинна и уязвима; открывая вместе с ним большой мир, она восхищалась всем как ребенок, но Роберт слишком хорошо знал, что остаться с ним она не может. Сама Лиллибет наверняка это понимала – не могла не понимать, к тому же он вовсе не был уверен, что она сама захочет остаться. Один или два раза Лили уже обмолвилась, что скучает по дому, хотя из Пенсильвании она уехала неполных четыре дня назад. Правда, новый мир, который он старался для нее открыть, безусловно, произвел на нее сильнейшее впечатление (многое привело Лиллибет в самый настоящий восторг), однако даже в шутку она ни разу не сказала, что хотела бы навсегда перебраться в Нью-Йорк. Похоже, Лили твердо решила вернуться домой, к отцовскому очагу, к привычному патриархальному укладу аманитской общины, и Роберт не знал, что здесь можно поделать.

Как и обещала Мэри, согласование внесенной правки они закончили вечером во вторник – довольно поздно, так как редакторша специально задержалась, чтобы в среду можно было не приходить на работу. Когда последняя страница рукописи была перевернута, обе женщины вздохнули с облегчением, и Мэри перебросила отредактированный файл на компьютер Роберта. Выглядела она так, словно была не в силах не то что подняться, но просто пошевелиться, и ему пришлось самому провожать ее на улицу и сажать в такси.

Как и всегда в последние дни, он и Лили отправились в отель пешком. По дороге они зашли перекусить в кафе, а оказавшись в номере, долго сидели в гостиной и разговаривали. Лили осталась очень довольна проделанной работой. Роман был наконец полностью готов, и ее согревала мысль, что «Ласточка», на которую она возлагала столько надежд, скоро увидит свет. Останавливаться Лили, впрочем, не собиралась. Она уже давно говорила Роберту о замысле новой книги, которой твердо решила заняться, как только вернется домой. Кое-какими подробностями Лиллибет поделилась и с Мэри, и та не только одобрила ее задумку, но и сказала, что Роберту новая книга наверняка понравится. Он в этом, впрочем, не сомневался, как не сомневался в таланте Лиллибет. Больше того, ему казалось, что новый роман непременно будет еще лучше, поэтому Роберт взял с нее шутливое обещание, что впредь она будет публиковаться только в «Белладжо пресс».