До мурашек. Об играх со временем, неосторожных желаниях и о ворчунах, вечно спасающих мир

Шли годы. Антон снова стал непунктуальным, как раньше, даже ещё хуже. Он уже давно привык опаздывать на несколько дней, а не минут. С работы его попёрли, он пропустил выпускной дочери в детском саду и линейку, когда она пошла в первый класс. Антон поздно приходил домой, иногда задерживался на пару дней, слоняясь где‑то с кем‑то, занимаясь лишь ему одному известно чем. Жена не могла больше этого терпеть – последние годы сильно ударили по её нервам, и она тоже состарилась на пяток лет, правда, естественным путём. Супруга потребовала развода.

– Нет! – сказал Антон. – Я исправлюсь! Дай мне ещё один шанс, последний, прошу. – Он чувствовал, что ещё не догулял – совсем чуть-чуть, буквально недельку.

– Хорошо, – устало кивнула она и погладила его по щеке. – Приходи сегодня домой ровно в семь часов. Если опоздаешь хоть на минуту – я подаю на развод.

– Не опоздаю! – уверенно заявил Антон и достал из тайничка свои часы.

Он выставил время так, что должен был прийти на пять минут раньше, а затем вышел из дома. Решил, что недели ему хватит. Он сможет наесться свободы вдоволь. И потом обязательно станет примерным семьянином, а часы выкинет.

Жена хлопотала с самого утра. Она вылизала всю квартиру, постелила новое постельное бельё, купила ароматические свечи и масла. Приготовила его любимые стейки и отыскала в магазине самое лучшее по отзывам вино. Вечер должен был быть волшебным, они обязательно будут счастливы, Антон придёт вовремя, как и обещал. И он пришёл – на пять минут раньше.

Дверь открылась, в прихожей послышался какой‑то глухой стук и свистящее дыхание. Жена налила вино в бокалы и пошла встречать Антона. В комнате пахло индийскими благовониями и жареным мясом, в колонках играл мелодичный джаз, а в коридоре, в тусклом свете жёлтых ламп, стоял сухой сгорбленный старик, руки которого дрожали, а челюсть ходила ходуном.

– Вот видишь. Я же говорил, что приду вовремя, даже на пять минут раньше.

Восстание дворов

Валера навернул уже пятнадцать кругов вокруг дома, с ветерком проехался вдоль дублёра основной дороги, повздыхал возле въезда в детский сад, поплакал около «Дикси», но так и не смог никуда впихнуть свой «Матиз».

Смекалка людей во дворах вечером понедельника не знает границ. Машины стоят в три ряда там, где обычно с трудом разъезжаются два самоката. «Тойота Ленд Крузер», оказывается, вполне может уместиться между рамами хоккейных ворот, причём в длину. Перед знаком «Стоянка запрещена» машины выстраиваются в Пизанскую башню. В мире современных дворовых парковок, где расстояние между машинами измеряется в микронах, женщины перестают покупать коляски – их дети вынуждены учиться ходить сразу после выписки из роддома.

Валера встал посреди дороги и огляделся по сторонам. Передний и задний дворы его хрущёвки заполонили джипы стоимостью с картину Ван Гога каждый, и это при том, что на памяти Валеры в трёх подъездах проживает лишь один бизнесмен – тётя Люда, которая стрижёт на дому.

Спать Валере до следующего рабочего дня оставалось каких‑то пять часов, каждая утренняя минута была на вес золота. Он объездил все дворы и понял, что проще было поставить машину прямо у офиса, в семи километрах от дома. Вечером оттуда все спешат убраться – паркуйся не хочу.

Обозлённый и обессиленный, он достал лист бумаги, написал на нём свой номер телефона и сунул под лобовое стекло. Машина стояла прямо посреди дороги и блокировала единственный выезд со двора, но что поделать?

Он открыл дверь. В лицо тут же ударила ночная прохлада и ещё что‑то тяжёлое, вроде доски.

– Ай! – вскрикнул Валера и попытался дать сдачи, но кулак его прошёл сквозь воздух.

– Доброй ночи! – поздоровался кто‑то, кого не было видно.

– Выходи, трус! – крикнул оскорблённый Валера, жаждущий немедленной вендетты.

– Я тут, – спокойно ответил голос.

– Не вижу! Или ты только исподтишка бить можешь? – Валера вглядывался в темноту, но вокруг не было ни души.

– Отчего же. Вот, держи, – после этих слов раздался скрип, и Валере прилетел пинок под зад.

Мужчина снова вскрикнул, а затем обернулся и увидел перед собой качели. Это было очень странно, ведь минуту назад их здесь не было. Кто‑то принёс их сюда, пока голос отвлекал мужчину.

– Что за хулиганьё? – раскричался Валера.

В окнах загорелся свет.

– Эй там, заткнись, люди спать хотят! – донеслось с верхних этажей.

– Сама заткнись! Я тоже спать хочу! – крикнул в ответ раззадоренный Валера, и через секунду ему в лоб прилетела средних размеров картошка.

– Да что же это за… – чесал он место ушиба.

– Думаю, вам стоит убрать автомобиль, – снова раздался голос.

– Это почему же? Чем он вам мешает? Я что‑то не вижу вашего!

– У меня нет машины.

– Тогда какого лешего вы требуете, чтобы я убрал свой?

– Я не требую – я советую. Устал, мо́чи нет больше терпеть этот жестяной беспорядок. Хватит с меня – утром здесь не останется ни одной колымаги.

– Да кто ты такой?

– Я – ваш двор.

– В смысле дворник? Дядя Вася, это ты тут с ума сходишь?