До мурашек (СИ)

- Что так смотришь? - улыбается мне, снова перевязывая волосы резинкой.

Её черные глаза в обволакивающем полумраке комнаты чувственно, призывно блестят. Или мне так кажется? Хрен его знает, Гулька всегда сама по себе была для меня чувственным призывом...

Не отвечая, растекаюсь, утопая в диване, и глажу её ухоженные пяточки. Перебираю пальчики с хищным бордовым педикюром, щекочу стопу.

- А-а-ай! - смеётся, пытаясь вырвать ступни из моих рук.

Не даю, перехватываю крепче. В порыве наклоняюсь и целую, пока Гуля нервно, хрипловато хохочет, вырываясь. Ноги ей целую - царице вредной моей. Покусываю, думая, что я бы вообще всю её съел.

Уже девятый день я могу её целовать в почти любой момент, потому что она живет со мной. Мы так и не говорим о будущем дальше, чем планы на завтра, но каждую ночь Гулико засыпает в моей постели, разомлевшая и влажная после секса, а утром сонно целует меня раньше, чем успевает открыть глаза. И это что-то охрененное.

Девять дней.

Казалось бы, прошлое должно давить на нас, но этого не происходит. Мы будто в вакууме.

Сидим с Гулькой в доме, вокруг которого всё уже давно сожрали лангольеры, и вот-вот они примутся за нас. А нам плевать - нам так безобразно хорошо в этом безвременье на краю апокалипсиса.

Нет неловкости, нет тяжелых пауз. Словно мы виделись в последний раз пару часов назад, а не целых десять лет прошло. Наверно, это называется родственная душа, не уверен.

Легко говорить, легко дурачиться, легко молчать.

С ней для меня всё легко, кроме как снова поверить, что «мы» возможны дольше, чем на эти несколько недель.

Девять дней. Уже прошло девять дней.

Говорят, за это время душа отправляется в ад или рай. Моя вот точно куда-то отлетает. И на все проблемы становится плевать.

Нет, они есть, никуда не делись, но я не хочу портить свой внезапно такой фееричный отпуск лишними разборками. Точно успеем ещё.

Самое смешное, что окружающие ведут себя ровно наоборот. Кажется, местные собаки, и те лают мне вслед: "А вы вместе, да? Р-р-р, а что дальше?"

На следующее утро после эпохального появления Гули с вещами в моём доме, мы проснулись главной сплетней всей деревни, потеснив даже неизменный хит многих лет - две семьи Гулькиного отца.

Но мне было и есть плевать, на самом деле.

Я уеду из этого замкнутого мирка моего детства уже через каких-то пару недель, так что последнее, что меня волнует, это мнение местных. Гуля тоже на удивление даже бровью не повела, чем сильно меня удивила. Девчонкой она бы и на улицу лишний раз избегала выйти, боясь напороться на чей-то косой взгляд или слишком громкий шепоток за спиной.

Сейчас же плыла себе безмятежной королевой и, кажется, даже находила некое садистское удовольствие отвечать самым наглым и бестактным, что нет, к свадьбе готовиться не стоит, мы просто вместе спим. Я, и то пару раз непроизвольно краснел при этом, смотря, как от Гулиных пассажей выкатываются на лоб глаза тети Ноны, старшей продавщицы в местном супермаркете, которой на пенсию надо было позавчера, или Ульяны, болтливой соседки Гулькиных родителей.

Но это совершенно чужие нам люди, а вот с родственниками было сложнее.

Гулина мать ожидаемо меня игнорировала в своей привычной манере, едва заметно кивая при каждой случайной встрече, а потом показательно задирая подбородок так высоко, словно пыталась своим чванливым грузинским носом проткнуть кучевые облака.

Теймураз старался держаться ровно, тему всячески обходил, но смотрел хмуро, исподлобья, не понимая, что между нами с Гулей происходит. А бабушка с дедом и вовсе дружно на меня обиделись, узнав, что свадьбы этим летом точно не будет. Причем обиделись именно на меня, будто от Гули в этом деле вообще ничего и не зависит. Но как-нибудь переживу...

Да и это всё такая ничего не стоящая хрень по сравнению с тем, что Гулька, наконец, вырвав ступни из плена моих рук, уселась рядом, крепко обвила мою шею тонкими грациозными руками, и сейчас зацеловывает мне лицо, в отместку за щекотку покусывая скулы, нос, подбородок.

Плевать мне, что за стенами этого дома. Да даже этой комнаты...Хочу только здесь и сейчас.

Перетягиваю Гулико к себе на колени, в паху стремительно накаляется. Полутьма, мягкий мелькающий свет экрана и осознание, что мы только вдвоём - действующие безотказно афродизиаки.

Но Гуля ловко выворачивается, кидает в меня попкорном из миски, и снова занимает своё место на другом конце дивана, вытянув стопы и сложив их мне на бедра. Хитро смотрит, улыбаясь, когда гладит пальчиками на ноге мне пах. Сучка...Чувствует ведь, что уже стоит...Я вот отлично чувствую...

- У меня ступни гудят, - с намеком вздыхает, поудобней растекаясь по дивану.

Делать нечего - усмиряю свой порыв сразу перейти к сексу и массирую ей стопы, проминая каждую точку. Гулёна блаженно урчит, улыбаясь и периодически прикрывая глаза. Взгляд её направлен вроде бы на экран, но такой уже поплывший - поплывший. Как, похоже, и у меня.