До Новембер

Я держусь за рубашку на его спине, придвигаясь так близко, что и кусочек бумаги не протиснуть между нами. Я едва могу что-то различить в темноте. Единственный источник света — это луна, которая выглядывает из облаков. Когда мы обходим дом, моё сердце начинает биться сильнее. Дыхание прерывается, когда я начинаю думать о том, что случилось в последний раз, когда я зашла в тёмный дом.

Той ночью на меня напали. Я шла домой от метро. Когда я перешла улицу возле моего дома, какой-то парень схватил меня, закрыл рот и потащил в сторону баков с мусором. Вот тогда он и начал бить меня. Я боролась с ним настолько, насколько могла, и почувствовала головокружение, когда он схватил меня за голову. Я знала, что он собирается ударить мою голову об асфальт, так что я закрыла глаза и начала молиться. Затем он отступил, потом что на него набросился Бист.

Ашер, должно быть, заметил, как я дрожу, потому что останавливается и прижимает меня к своему большому и тёплому телу. Его руки обернуты меня, и я чувствую, как его губы касаются моих волос. Он пахнет пряным и тёплым мужчиной, и мне хочется забраться к нему под кожу. Он поднимает моё лицо и притягивает к своему.

— Всё хорошо, детка, — шепчет он, прижимаясь лбом к моему. — Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Но я хочу, что бы ты глубоко дышала для меня, хорошо?

Я сейчас полностью захвачена его близостью, так что не могу думать ни о чём другом, кроме как наклониться и прикоснуться к его губам. Я качаю головой, стараясь прояснить её, и делаю глубокий вдох. Интересно, он может читать мои мысли? Потому что даже в темноте я могу различить его белоснежную улыбку.

— Готова? — спрашивает он.

Я чувствую его тёплое дыхание напротив моих губ, поэтому отстраняюсь и киваю, не позволяя себе говорить. Моя дверь находится внизу. Чтобы к ней добраться, нужно спуститься по лестнице. Ашер становится впереди меня и открывает дверь.

— Жди здесь, пока я не приду и не заберу тебя, — говорит он, входя в мой тёмный дом.

— Ладно, — произношу я, когда мои руки начинают ещё сильнее дрожать.

Через несколько минут ко мне выбегает Бист. Я приседаю и глажу его, но чувствую что-то липкое. Что с его шеей? Поднося руки ближе к лицу, я понимаю, что они потемнели. Затем включается и свет, и я кричу. Мои руки все в крови.

— О, Господи! Что случилось? — говорю я, пробегаясь руками по телу Биста.

Он весь красный, но я не нахожу никаких ранений или порезов. Я так сильно дрожу, что мне приходится сесть на землю. Бист мгновенно взбирается ко мне на колени.

— Чёрт, — шипит Ашер, выходя. Он убирает Биста от меня и притягивает меня к себе в руки. — Детка, всё хорошо. Успокойся.

— Я ду... Я... Я думала, что Биста ранили, но ничего такого не нашла. Почему на нём кровь? — всхлипываю я, пока он гладит меня по спине, прижимая ближе.

— Бист в порядке, но нам нужно позвонить в полицию. Кто-то пробрался в дом и воспользовался чем-то красным, чтобы написать на стене. Каким-то образом Бист вляпался в это, прежде чем его закрыли наверху.

Не дожидаясь окончания его слов, я бегу в свою комнату. В гостиной бардак. А на стене красным буквами, похожими на кровь, написано сообщение.

Ни теней, ни огня,

Ни рассвета, ни дня,

Ни луны и ни солнца в помине,

Ни небес, ни земли,

Ни просвета вдали,

Ни границ, ни предметов, ни сини,

Ни дорог, ни ручьёв,

Ни начал, ни концов,

Ни озябшего шпиля часовни,

Ни приезда гостей,

Ни утех, ни затей,

Никуда и не выбраться ровно,

Ни письма, ни газет,

Ни блаженства, ни бед,

Ни вестей ни с востока, ни с юга,

Ни пчелы, ни цветка,

Ни живого листка,

Ни тепла, ни утех, ни досуга,

Но туман, но разлад,

Но слова невпопад –

Но-ябрь!

— Что за чёрт? — шепчу я, когда Ашер поднимает меня на руки и выносит обратно на улицу. — Я знаю это стихотворение. Это «Ноябрь», Томаса Гуда. Зачем кому-то писать его на моей стене? — спрашиваю я, стараясь понять, что значат эти слова.

— Без понятия, — отвечает он.

А я уверена, что ощущаю, как он целует меня в макушку.

— Знаешь, я могу идти, — ворчу я.

Он ничего не отвечает и продолжает нести, пока не опускает на пассажирское сиденье своего джипа. Мои ноги стоят на выступе, и он располагается между ними. Его руки по-прежнему обернуты вокруг моего тела, но одной он достаёт телефон из заднего кармана.

— Привет, пап. Есть проблема. Я в доме Большого Майка с его дочерью, Новембер. В её комнату вломились. Да, дочь Майка. Мы сейчас не будем говорить об этом дерьме. Хорошо, увидимся, — закрывая телефон, он перекидывает его через меня на водительское сиденье.