До новых снов с тобой...(СИ)

Но только сейчас услышал биение сердца и струны собственной души, которые наигрывают «Мелодию Слез»… Ты уже спасла меня, Елена… Ты боролась так отчаянно и рьяно, терпя все мои выпады. Плети по спине, холод металла у виска… Ты выстояла, отстояла. И поверь, любимая, лучше быть запертым в клетке из металла, чем в клетке собственного безразличия, которая не пускает вглубь той Вселенной чувств, которую ты открыла мне…

Мое сердце живое. Моя душа дышит… Хоть разум все еще в смятении».

- Он вытащит тебя, – промолвила девушка. – Я обещаю.

- Ты уже спасла меня. Остальное делать не надо…

- Надо! Возьми, – она достает что-то из кармана, а потом застегивает на запястье мужчины черную веревочку с подвеской в виде синего камня. Тот самый камешек, который она сжимала, когда шла на встречи с Тайлером. Тот самый камешек, который она сжимала, когда шла на операцию, на удары плетью…- Согласно цыганским поверьям, – вдруг с акцентом заговорила девушка. – Он будет защищать тебя. И ни снимай! Чтобы не происходило – не снимай…

Сальваторе чувствует, как теряет контроль. Ему хочется познать эту девушку снова… хочется поцеловать, обнять, раздеть, любить…

- Ты забрала результаты экспертизы, Елена?

- Я живу на ферме. Клаус навещает меня, – продолжала цыганка, не нарушая своего безупречного акцента. – Я устроила уборку.

- Елена, какие результаты? – повторил Сальваторе.

- Я хочу клумбу… Может, даже искусственный водоем. Денег хватит. Твоих, моих…

- Елена! – не выдержал мужчина и сжал ее руки, заставляя посмотреть на себя. – Что показала экспертиза?

И «Мелодия слез» сменилась «Лунной сонатой», что говорило лишь об одном: все худшее еще впереди. Девушка закрыла глаза, опустив голову, и это заменило слова.

Прежнее воспарение души сменилось угнетением. Последняя надежда умерла. Она – табу. Она – грех. Она – Дьявол. Она никогда не будет принадлежать ему.

- А мне плевать, – проговорила Елена, поднимая взгляд. – Мы слишком много прошли вместе, мы слишком много преступили, – Елена поднялась, и ее руки выскользнули из его, как и надежда из души. – Я больше не хочу бегать, я больше не хочу что-то искать и кого-то любить… Я хочу быть с тобой.

Она скрылась, оставляя ослепленного солнцем человеком. Солнце, которое обжигает, солнце, которое согревает, иссушает.

Сальваторе усмехается, упираясь локтями о стол, зарывается пальцами в волосы. Он пытается совладать с чувствами… Ему нельзя быть с Еленой. Нельзя, кто бы что ни говорил!

Вошел еще один посетитель. Сальваторе усмехнулся и, облокотившись о спинку кресла, скрестил руки на груди. Она, демонстрируя свою грацию и свое хищничество, села напротив. Н-да, надменности хоть отбавляй, впрочем, как и желчи, а еще – и лицемерия. И как он мог любить ее? Как мог восхищаться этой цыганкой, которая способна лишь на разрушение чужих судеб? И она любила? Нет, ее любовь – это страсть, это вожделение… В ее сердце нет чувств. В ее душе нет струн. А в ее глазах нет того бога жертвенности, который есть в глазах их дочери.

- Я не стану извиняться. Мне не за что.

- Я и не ожидал.

Изабель закурила. Это их вторая встреча после того прощания в их доме. Столько воды утекло! Столько слов сказано, стихов написано, дел сделано, поступков совершено. А она остается такой же неприкасаемой и спокойной, как и когда оставляла свою дочь, уезжая в Европу для продажи наркотиков, покидая его, когда они были молодыми.

Деймон прищурился и, придвинувшись ближе, прошептал:

- Из-за белого пепла ты бросила нашу дочь, когда та больше всего нуждалась в поддержке?

Она выпустила дым и, придвинувшись ближе, тоже прищурилась. И вопреки законам жанра не было никакого раскаяния, никакой исповеди. Сука.

- А как по-твоему я добилась таких высот? Елена ослепла в семь, а я всего лишь хотела счастья для нее.

- И бросила ее!

- Ты тоже не появлялся, знаешь ли…

- Не смей, – сквозь зубы процедил Сальваторе. – Если бы ты сказала – я бы не…

Он оборвал собственную фразу. Последние детали головоломки их семейной драмы становились на свои места. Теперь картинка приобрела целостность, теперь расставились все точки над «i», и разъяснились все акценты.

- Так ты?..

- Да. Мой отец оставил все свои сбережения моей сестре. Я осталась без гроша за душой.

- Ты ведь могла довериться мне!

- Свои деньги он оставил моей сестре! А свои проблемы – мне. Моей сестре обеспечили неприкосновенность его друзья, а мне пришлось встречаться с дружками, которые не имеют моральных норм и понятий. Я ушла, чтобы уберечь тебя! Если бы они узнали – ты бы стал главной мишенью.

- Смеешься? Думаешь, я поверю в твои рассказы?

Флемминг вновь сделала затяжку. Сейчас – это та самая минута, когда пора раскрыть всю правду до конца. Она и так слишком долго скрывала подноготную… Это низко – лгать ему даже сейчас.