До первого снега

— Иногда один день решает всё, Рита! — он отпускает мою ладонь и открывает перед носом дверь в небольшую мрачную аудиторию, заставленную разношёрстными столами. — Кабинет математики. Здесь тебя не тронут. Садись за первую парту — она всегда пустая. А как придёт сеньор Рамирес, отдашь ему своё расписание. И главное, Рита, ничего не бойся! Договорились?

Какое-то время Тео проводит со мной, стараясь отвлечь от гнетущих мыслей, но ближе к началу урока всё же сбегает: он младше меня на год и потому учится по другой программе.

Занимаю первую парту и с замиранием сердца ожидаю начало урока. Каждый скрип двери, каждый смешок вдалеке заводит и без того воспалённую фантазию. Мне страшно от одной лишь мысли, что прямо сейчас на пороге кабинета появится тот странный парень с огромным перстнем и желанием отомстить. Однако, мои опасения тщетны: постепенно кабинет заполняется незнакомыми лицами, которые, вмиг перестав подтрунивать надо мной, делают вид, что меня попросту не существует.

Со звонком в кабинет залетают ещё несколько ребят, а следом заходит пожилой мужчина в очках, как у Гарри Поттера, и сухо качнув головой, начинает перекличку.

— Франко?

— Лусеро?

То тут, то там ученики поднимают руку и продолжают болтать между собой на отвлечённые темы, словно не замечают присутствия педагога.

— Чавес?

— Агусто?

Лёгкий стук в дверь отвлекает старика, а следом являет вниманию собравшихся нелепого вида девчонку в растянутом свитере и безразмерных джинсах. Но больше удивляют её волосы. Забранные в высокий хвост, они играют всеми цветами радуги. Бегло извинившись за опоздание, она плюхается на стул рядом со мной и улыбается. Естественно. Непринуждённо.

— Новенькая? — спрашивает вполне доброжелательно. — Я Бьянка, а ты?

Запуганная всем и вся, осматриваюсь вокруг и, удостоверившись, что девушка обращается ко мне, отвечаю:

— Рита!

— Ты прикольная. Свои? — Бьянка кончиком карандаша тычет в мои волосы. — Наши как ни осветляют, всё равно такого цвета получить не могут.

Девчонка без умолку начинает трещать, вспоминая каких-то своих подруг, что долгое время пытались стать блондинками, но выходило не очень, а я вновь смотрю на учителя, который уже в третий или четвёртый раз произносит одну и ту же фамилию, скользя взглядом по ученикам.

— Сальваторе опять нет? — старичок повышает голос, а все вокруг разом перестают галдеть.

— У него уважительная причина, — доносится с задней парты.

— Не ставьте ему прогул, у него производственная травма!

— Какая ещё травма? — поправив очки, уточняет математик.

— А вы новенькую спросите. Это она ослепила Сальваторе, швырнув тому в глаза чимичурри², а сейчас сидит тут как так и надо!

И снова всё ненавистное внимание переходит ко мне. Учитель что-то бубнит себе под нос, кто-то позади начинает пронзительно ржать, кто-то охать, а Бьянка, зажав ладошкой рот, дабы не рассмеяться, удивлённо и, я бы даже сказала, с восторгом смотрит на меня.

— Это правда? — пищит она.

— Видимо, — пожимаю плечами. — Если того придурка с кудряшками зовут Сальваторе, то да, наверно.

— Рита, ты попала! — без капли сожаления шепчет соседка. — Но я, пожалуй, на твоей стороне!

— Кто такой этот Сальваторе? — стоит учителю вновь приступить к перекличке, интересуюсь у Бьянки.

— Ты, правда, не знаешь, кого лишила зрения?

— Да ну, перестань, от колбасы с кетчупом ещё никто не ослеп!

— Сальваторе здесь главный: капитан местной команды по гандболу, сын Гаспара — смотрителя в Лос-Алерсес³, да и просто красавчик.

— Этого достаточно, чтобы стать в школе главным?

— Нет, конечно, ему это право перешло от Толедо, когда тот закинул учёбу. Вот он, действительно, был грозой школы.

— Толедо? А он куда делся? Почему ушёл из школы?

— Никто толком не знает, — Бьянка пожимает плечами. — Но то, что там не всё гладко, ясно как божий день: его ждал лучший университет Буэнос-Айреса. Нет, серьёзно! Таких мозгов, как у парня, ещё поискать. Ему пророчили великое будущее. А месяца три назад он бросил учёбу, и сейчас…

— Новенькая! — втискивается в нашу с Бьянкой беседу учитель. — Урок давно начался! Может, стоит уже переключить внимание на проблему числовой функции, а личное отложить до конца урока?

— Простите! — невольно заливаюсь краской: болтать во время занятий не в моих правилах.

— Расписание твоё где? — старик протягивает руку и, выхватив листок, что передал мне директор, удаляется на своё место.

Урок пролетает незаметно. За ним ещё один. И ещё. Тео, как и обещал, встречает меня каждую перемену и подобно сторожевому псу охраняет мой покой. Вот только его больше никто не нарушает. Нет, мне не стали приветливо улыбаться или вежливо интересоваться моим мнением — со мной вообще никто, кроме Тео и Бьянки, не говорит, но меня и не трогают, что вполне себе устраивает. Единственное, что всё ещё держит в напряжении, — это возможная встреча с придурком в зелёных носках. Впрочем, самого Сальваторе я больше не вижу и постепенно забываю о дневном инциденте.