До последнего звонка

— Я принесла водку, — сказала Хелен. — Надеюсь, ты любишь водку, потому что она обошлась в четырнадцать фунтов. Она холодная. Я держала ее в морозилке и потом везла завернутой в газету.

— Да, водку я люблю, — ответил Ньюсон. — Будем пить с апельсиновым соком? Можно сесть на заднем дворике. Там очень уютно.

Кухня Ньюсона выходила на крошечный дворик, рядом с железнодорожной веткой Северного Лондона. Он любил этот маленький оазис и даже подумывал приготовить форель на костре.

— Никакого апельсинового сока, — сказала Хелен. — Весь прикол заключается в том, что водку нужно пить неразбавленной. Опрокидываешь ее в себя и догоняешь пивом. У тебя есть пиво?

— Полно. Ты хочешь холодный лагер или «Гиннесс» комнатной температуры?

— Холодный «Гиннесс».

— На это потребуется время.

— У нас нет времени. Тогда холодный лагер.

Было что-то сексуальное в резкой, почти настырной манере Хелен. Она создавала напряжение, смешанное с ожиданием. Ньюсон полез в холодильник за пивом, и Хелен без спросу достала две стеклянные стопки с полки. Она наполнила каждую их них на три четверти водкой «Столичная».

— Это много, Хелен, — заметил Ньюсон, ставя на стол пиво.

— Если хочешь закосеть, нужно пить много и быстро. Большинство людей пьют просто по-уродски. Они пьют гораздо больше, чем я налила, но тянут это весь вечер и становятся только тупее и мрачнее. Если принять с самого начала большую порцию и расслабиться, то закосеешь в момент. Своего рода бонус.

— Правда?

— Да. И времени на это уходит меньше.

Хелен подняла свою почти полную стопку водки и начала пить. Водки хватило всего на несколько глотков. Она вернула стопку на стол и громко перевела дыхание.

— Черт, — сказала она. — Теперь давай тоже, иначе мы весь вечер проведем на абсолютно разных уровнях реальности.

Хелен казалась более интересной, чем в их прошлый совместный вечер, и более симпатичной. Она порозовела от выпитого, и ей это очень шло.

Ньюсон поднял свою стопку и проглотил водку.

— Черт, черт, черт, черт, черт! — выдохнул он, пытаясь сморгнуть с глаз слезы. Потом он начал икать.

— Ну уж нет, блевать нечестно, — сказала Хелен. — Ты все испортишь.

— Спасибо, — ответил Ньюсон, пытаясь вернуть желудок на место.

— Пиво сейчас пойдет на ура, — сказала Хелен.

Так оно и было. Удержавшись от рвоты, Ньюсон пришел в прекрасное расположение духа. Хелен права, подумал он. Напиваться резко с самого начала вечера гораздо веселее, чем медленно пить и в результате напиться до невменяемого состояния.

Он уже начал наслаждаться необузданным ощущением свободы, таким же внезапным приливом joie de vivre, который иногда получал на свой день рождения, когда начинал пить в обед. Конечно, Ньюсон знал, какую цену приходится платить за подобные поступки, но пока он собирался по максимуму наслаждаться моментом.

Хелен выпила почти полбанки «Стелы» и громко рыгнула. Ньюсон почему-то решил, что это прикольно и очень привлекательно. Он выпил свое пиво в два больших глотка и тоже рыгнул.

— Отлично, — сказал он. — Первый шаг сделан. Переходим к ужину.

Ньюсон повернулся к разделочной доске, пытаясь стоять прямо и не обращать внимания на то, что голова кружится где-то в районе потолка.

— Я готовлю радужную форель. Мыба — это для чего сделаны рикроволновки. То есть рыба — это для чего сделаны ры… Рыкроооволнооовки. Черт, ну ты меня поняла. Именно для этого они и сделаны. И еще для каши, если у тебя достаточно большая миска, потому что она ужасно разбухает.

— Правда? Так же, как и ты? — сказала Хелен.

— А, да. Ну… что ж… ужин.

— Не хочу есть.

— Давай есть.

— Не хочу, — повторила Хелен, пройдя через всю кухню и становясь прямо за спиной Ньюсона около лавочки. Она обняла его и начала расстегивать ремень.

— Хелен, я уже картошку бросил.

— Я же сказала, что не хочу есть.

Ее рука уже была у него в брюках. Прикосновение быстрых, живых пальцев, пытающихся проникнуть в его трусы, было приятным, но быстрота и сила ее желания его удивила. И потом, еще картошка. Она скоро закипит. Может, выключить газ? Но поесть просто необходимо, ведь в желудке у него один алкоголь.

— Хелен…

Но рука уже была в его трусах. Она взяла его, и дальнейшие протесты не имели смысла. Он стал «ужасно набухать», как каша в микроволновке, и как только он начал твердеть в ее зажиме, она начала резко его мастурбировать.

— Ай, — сказал Ньюсон. — Больно.

— Отлично, — ответила Хелен и повернула его лицом к себе. Зажимая губами его рот и используя свободную руку, чтобы расстегнуть свои штаны, она схватила руку Ньюсона и толкнула ее вниз. Именно этой рукой Ньюсон собирался резать зеленый лук.

— Господи боже мой! — выдохнул Ньюсон в губы Хелен, когда острый кухонный нож с шумом упал на пол. Он выпустил его за считаные доли секунды до того, как его рука зарылась в густые волосы на лобке Хелен.

— Я держал нож!