До последней капли

— Вы что-то, ребята, видно, недопонимаете. Я уже двадцать лет имею право ездить на городском транспорте бесплатно. Я пен-си-о-нер!

— Понимаем, не понимаем, наше дело маленькое: есть билет — езжай, нет — выходи. Все остальные вопросы — к начальству.

— А где начальство?

— На конечной остановке.

Делать нечего, пришлось ехать. Не врукопашную же с должностными идиотами вступать?

На конечной остановке разбираться долго не пришлось.

— Вы что, парни, охренели? — обалдело начальство при виде безбилетного улова. — Вы что, не видите, что этому «зайцу» в обед исполнилось сто лет? Вы что, хотите смертный грех на душу взять?

— А кто их разберет? Вы сами, когда инструктировали, говорили…

— Говорили, говорили… В слесарную яму вас надо, а не на контроль. Тоже мне деятели. Живого «зайца» от полумертвого пенсионера отличить не могут! Извиняй, дедушка. Перестарались пацаны. У них, сам видишь, умственное созревание за половым не успевает. Девочек от старушек с грехом пополам отличать научились, а юношей от стариков еще нет. Вы подождите с часок, мы вас обратно на машине доставим. Уж коли виновны.

— Да ладно, я как-нибудь сам доберусь.

Домой Сан Саныч добрался только через полтора часа с напрочь испорченным настроением. Не в его возрасте такие экскурсии совершать.

Не переставая ворчать и ругаться, Полковник прошел на кухню. Его приученный к порядку желудок давно требовал горячей каши. А зад — мягкого кресла.

Поставив на огонь воду, Сан Саныч вытащил из шкафа металлическую коробку с крупой и снял крышку.

«Два стакана на литр воды, — повторил он про себя рецептуру, — масло, соль по вкусу. Аппетит по настроению».

Сан Саныч нашел стакан и глубоко погрузил его в крупу. Погрузил, но не вытащил наружу и не опрокинул над кастрюлей с водой. Что-то затормозило его действие. Какое-то смутное подозрение. Или предчувствие.

Он убрал руку и задумался. Многолетняя практика оперативной работы научила его доверять предчувствиям. Даже самым на первый взгляд неаргументированным.

Что заставило его остановиться? Странный, донесшийся с лестничной площадки звук? Вид коробки с крупой? Запах газа? Запоздало осознанная информация, полученная на подходах к дому? Что?

Сан Саныч постарался восстановить в памяти события последнего получаса: зашел в подъезд, поднялся на лифте до четвертого этажа, прошел еще один марш пешком, открыл входную дверь… Вроде все чисто. Все как обычно. Потом: коридор, ванная, кухня, газ, крупа…

На крупе он и споткнулся. На крупе…

Сан Саныч еще раз внимательно осмотрел коробку, пошевелил крупу пальцем, попробовал на вкус. Нормальная крупа. Сухая. Точно такая, как была в последний раз…

В последний раз? Вчера, нет, позавчера он точно так же зачерпывал ее стаканом и сыпал в кастрюлю…

Он зачерпывал ее!

А где же воронка от выбранной крупы? Ямка где?!

Сан Саныч очень осторожно снял остальные коробки и откинул крышки. Поверхность круп была ровной, какой она бывает, если коробку аккуратно потрясти в руках.

Она не могла быть такой!

Но была!

Это могло означать только одно — крупы кто-то высыпал из коробок, а потом ссыпал обратно. Это означало, что в квартире Полковника побывал посторонний.

А если это просто невнимательность? Если он сам перетряс их, прибираясь на кухне, и забыл об этом? Нельзя делать вывод, основываясь только на одном наблюдении. Необходимо искать новые подтверждения возникшим подозрениям. Так учили их в полковой разведке и потом всю жизнь, во всех прочих разведках и спецотрядах. Истина есть сумма доказательств!

Надо искать доказательства. Или их отсутствие.

Сан Саныч еще раз обошел всю квартиру, но уже не как ее хозяин, а как следователь. И не просто как следователь, а как следователь, от успехов расследования которого зависела вся его карьера, вся его профессиональная честь. Он прошел квартиру чуть ли не ползком, осматривая каждый сантиметр пола, заглядывая под каждый стул, ковыряясь в каждой соринке.

Он осмотрел все и убедился, что в квартире побывал посторонний.

В коридоре он нашел кусочек отлетевшей от обуви земли, видом и цветом не соответствующий местам, где он бывал. Он вообще последнее время по земле не ходил — только по асфальту.

Обратил внимание на сдвинутую под ванной банку с краской, которой он не касался месяца четыре. Кольцо свободного от пыли пола не совпадало с донышком банки. Ее подняли, но поставили чуть небрежно.

Он обратил внимание еще на десяток изменений в местоположении известных ему вещей. Миллиметровых изменений. Но все-таки изменений.

В доме был посторонний. Вне всяких сомнений!

Но зачем? И когда?

Когда — все просто. Не позже чем три часа назад. Комочек земли с обуви еще даже не успел подсохнуть и рассыпаться в пыль. Скорее всего даже два часа назад. Когда Сан Саныча мурыжили нерадивые контролеры. Контролеры?

Нерадивые?

А может, очень даже радивые? Может, даже ретивые!

Черт возьми! Как же он сразу не догадался? Абсолютного на вид пенсионера пацаны-контролеры волокут на край города только для того, чтобы принести ему, голосом вышестоящего начальства, извинения! Ерунда какая-то.

Или чей-то злой умысел? Именно умысел!