До поворота (Кровавый Крым)

Снизу послышался шелест гравия и сьезжающего песка, мальчишка выстрелил — воздух взорвался, в ответ зашипели автоматные очереди. «Умные ребята, с глушаком работают,» — подумал Слава, одной рукой прижимая к земле брыкающуюся Милу, другой пытаясь отнять у мальчишки пистолет. Сашок вырвался и откатился в сторону. «Ну и черт с ним». Пальба немного сместилась, и обхватив как можно крепче девочку, Слава начал осторожно сьезжать вниз. Внезапно уклон стал круче, трава кончилась, из-под бока вперед, в темноту посыпались острые камушки. Внизу кто-то чертыхнулся, звякнул металл… Фонарь! Много фонарей!!! Люди ползли вверх, целая толпа.

— Слава понял, что толпа эта ползет по его душу и по душу Милы.

— Бежим!

Куда бежать? Вверх? А дальше? Слава потащил Милу вниз, навстречу фонарям. Почти отвесный уклон — шаги получались гигантские, как во сне. Кто-то бросился наперерез, Слава его перепрыгнул. Мила летела рядом. При следующем прыжке выставленная вперед нога уперлась во что-то эфемерное, вязкое…

— Мила!.. — Слава потерял ее и тут же снова ухватился — за что-то другое. Кожаный рукав с клепками… Слава дернул рукав на себя, послав наугад навстречу свой кулак. Попал по носу или в челюсть — так или иначе, чье-то тело стало тяжелым и мягко-неподвижным. Оружие? Слава нашел калаш и пару рожков к нему — это хорошо, с калашом Слава мог обращаться в темноте. Может, и гранаты есть? Одна. Хорошо экипированы охотнички, только танков с вертолетами недостает. А дичь-то где? Внизу треск кустов переплетался с яростными детскими матюгами. Сашок, наверное. Слава сделал три гигантских прыжка под уклон и врезался в высокие заросли, сам едва удержавшись от злобной ругани.

— Сашок?

— Нет, это я, — Мила подползла поближе и схватила Славу за ухо.

— Тихо ты, отпусти, — отмахнулся Слава, — Сашок где?

Наверху с деликатным шипением замелькали огоньки выстрелов — в ответ оглушительным салютом набухли гранатные взрывы. Сашок верен себе — и правильно делает: в темноте-то не видно, откуда гранату кинули. Снова тишина. Тихие шаги со всех сторон, темнота уплотнилась, Слава почувствовал себя маленьким ребенком, который прячется под одеялом от ночной буки. Он на всякий случай прикрыл рот рукой, а другой рукой пощупал калаш. Предохранитель опущен для автоматической стрельбы, это хорошо, не нужно зря лязгать железом, привлекать к себе внимание. Бука приближалась, раздвигая кусты и хрипло дыша.

— Здесь они, — сказала Бука спокойно и тихо.

— Да нет, правее, — так же спокойно ответила другая.

— Не найду здесь — поищем правее, — согласилась первая. Вот Бука все ближе, Слава тихонько приподнял калаш и положил палец на курок. Было приятно, наконец, встретиться с этой Букой, доставшей его еще в детстве: теперь для Буки у него есть калаш и пара тренировок с братом в тире. Как там брат говорил? Крест-накрест, этого хватает. Бука остановилась в паре шагов, слегка наклонилась вперед и стала шарить перед собой длинным дулом. «Тепло… Холодно… Почти горячо!» — подумал Слава и сделал, как учил брат — двумя очень быстрыми очередями, крест-накрест. Труп безмолвно повалился на них с Милой, прикрыв их от нескольких ответных очередей. Слава понял, что все буки идут с одной стороны — со стороны холма.

— Ежик! Эй… Ты умер, что ли?

Буки не двигались. Слава прикоснулся губами к милиному уху и еле слышно прошептал:

— Понесли.

— Что? — Так же еле слышно ответила Мила.

— Труп. Ежика. Он будет как щит.

— Ага, — Мила согласилась сразу, не стала спорить. «Наверное, она в шоке,» — решил Слава, и они двинулись. Несколько пуль смачно впились в ежиков труп, но тому уже было все равно. Через несколько метров Слава почувствовал воду, под ногами громко захрустела галька. Буки стреляли на звук, но, в основном, мимо. Вода — по щиколотку, по колено. По грудь.

— Ныряй, — приказал Слава. Труп покачивался на поверхности, словно резиновый матрац. Пряча голову за этим «матрацем», Слава наугад дал в сторону берега несколько очередей. Ответные очереди прошли высоко — Слава закричал, будто в него попали, Мила забеспокоилась, но он резко пригнул ей голову и сам почти ушел под воду, чтобы с берега не было видно. Еще несколько очередей — Слава на них не ответил. Наконец, буки решились зажечь фонарики. Слава и Мила замерли. Лучи, беспорядочно порыскав, уперлись в труп — и сразу же вслед за светом полетели пули. Слава боялся, что Ежик утонет, отяжелев от свинца, но Ежик не подвел. Буки, видимо, решили, что на берегу им больше делать нечего, пора «подумать о главном» — на холме Сашок взорвал еще пару гранат. Слава шумно вздохнул, Мила стояла рядышком и молчала. «Тигренок сидел в чайнике тихо-тихо,» — вспомнился глупый детский рассказик. Внезапно Мила прошептала без всякого выражения:

— А у меня сегодня день рождения.

Она, вроде, успокоилась, и это было само по себе очень подозрительно. Слава испугался, что ее ранили, и стал судорожно ощупывать худое тельце. Мила сразу расслабилась и уверенно обвила ногами его задницу.

— Это… Ты что? — он поправил плавающее в воде тело убитого бандита, — Слушай, а акулы не приплывут?