До Поворота (кровавый Крым)

— Ну же,… — вдруг яркая догадка, бродившая с утра внутри замороченной событиями головы, засверкала перед самым носом, грохнула, заглушив и дождь, и сверчка, и накативший было сон, нарисовалась четко и окончательно:

— Кто такой Атабек? — девочка вздрогнула и поежилась, живая судорога страха; Слава даже приподнялся на локте, чтобы лучше рассмотреть маленькое побледневшее лицо.

— Бек? — она явно была в затруднении. — А ты с ним знаком?

— Угу, — решил играть в открытую Слава. — Навешал ему… И зуб выбил. Кирпичом.

— Че-го? — Мила довольно хихикнула, — правда, что ли?

— Ну, да. Перед экзаменом.

— Тогда он тебя точно грохнет, — от спокойной уверенности ее голоса по коже поползли мурашки.

— Он такой крутой?

— Личный зам моего отчима по стремной части…

Она замолчала. Но и он ничего не говорил, ждал.

— У них там какая-то заваруха, и я деру дала. Надоели они мне. На сегодня с тебя хватит, я думаю, давай спать, а?

— Нет, нет, постой. Все только начинается. Заварила, так выкладывай. Отчима как зовут?

— Ты его все равно не знаешь, — она зевнула.

— Хорошо, тогда без имен, но по порядку. Твоя мать вышла замуж за твоего отчима, когда ты уже родилась, так?

— Так, мне было полтора года, и я еще не ходила в школу…

— Прекрати шутить и говори толком!

— А я че, гражданин начальник? Я ниче, и говорю все как есть! — Ситуация явно веселила ее, сон прошел. — Моя мама вышла замуж за своего друга детства, которого не любила, потому что человек, которого она любила — мой отец, не вернулся через две недели, как обещал. Это трагедия. Ты знаешь, когда она рассказывает это, всегда смеется и поет.

— Кончай врать! Если все настолько серьезно, и за тобой бегает вся мафия…

— Ну, не вся. Этого я не говорила. Просто меня, по идее, нужно грохнуть, потому что я могу кое-что знать и рассказать. Я пообещала, что всем все расскажу, но, честно говоря, не знаю ничего… м-м… Я была тогда несколько не в себе, но это не важно. Он пообещал укатать меня в дурку.

— Что?

— За наркоту. Сам меня с десяти лет элэсдухой пичкал! А мать на кок посадил, еще тогда, давно. Она теперь совсем никакая. Из крезы просто не вылазит, а я не знаю даже, где она. Моего отца ждала, а он ей баки забил про любовь, что, мол, меня воспитает, ну ты понимаешь. Она филолог, шесть языков знает! То блядью работала, то школьной учительницей, — поерзав у Славы под боком, Мила устроилась поудобнее, — давай хватит об этом, ладно?

— Извини, но реально, тебя ищет какой-то убийца, по твоему определению. Как они могут искать вместе с милицией?

— Менты на него работают — а почему бы и нет? Искать пропавшую дочь — вполне законное дело.

— По-моему, нам надо вернуться, у брата есть какие-то связи…

— Вот поэтому возвращаться и не надо, бесполезно это. Лучше умереть так, чем у отчима… — она осеклась.

— Где?

— Где-где… Я залезла туда, сказку про Синюю Бороду помнишь? А там человек висит — на своем юрфаке, небось, таких никогда и не видал? Потрошеный весь, и без лица… — Милу затрясло, — они вошли, другого эти притащили, а я спряталась. Потом такое началось!!! Он кричал… Я вырубилась. Меня Лора нашла. Это секретарша его, бывшая. Она ему сразу не сказала, я на приходе выдала. Знаешь, что он с ней сделал?! Это не Бек, тот просто грохнет и все, профессионал. А этот — изобретатель!

— Твой отчим садист-убийца?

— Нет, просто по необходимости, для острастки. Я не знаю, может быть, я и действительно с ума сошла, а? Похоже?

— Очень. Параноидальные фантазии.

— Тогда давай спать, и не думай об этом больше, — через некоторое время ее дыхание стало совсем ровным и спокойным. Но сон на панцирной кровати в страшном чужом сарае не шел, из темноты выглядывали бесформенные чудища, которые сейчас как ухватят за горло или за не прикрытую одеялом ногу, да как потащат к себе в нору… Под ракитовый кусток. Насколько это все может быть серьезно? Если бы не тот странный случай в парке, сведший его с Атабеком, то он мог бы просто отбросить милин расказ как и все остальное, что она успела наплести ему за два дня. Опять в памяти возник непонятно-сухой голос брата. Слава поймал себя на идиотском желании поверить во все и начать драку, бросить вызов неведомым темным силам, встать на защиту слабого…

Проснулся он от непривычного чувства одиночества и пустоты, было холодно. Повернулся на бок и вспомнил, что действительно чего-то не хватает: Мила пропала. «Я сошел с ума, — что казалось естественным, — у меня была галлюцинация… — он точно вспомнил отрывок из учебника судебной психиатрии, который читал интереса ради еще года два назад, там описывались похожие состояния. — И еще я забыл в машине зонтик.»

ГЛАВА ВТОРАЯ

«Я б с неба мог зарю тебе достать… Но как же быть? Ведь утром трудно встать…» — песенка Пьеро. Он в деревне не жил, в сарае не спал. И не нюхал свежей утренней дорожной гари — она, почему-то, бодрит. Пять часов утра, на работу всем пора. Так.

Красный «Москвич» остановился, вопреки ожиданию, сразу, не раздумывая. За рулем сидел довольно молодой мужик в знакомой серой форме, две мелких звезды на погонах, фуражка валяется у заднего стекла.