До седьмого колена

Юрий прервал связь, позвонил Светлову и передал сигнал «СОС», добавив, что, приближаясь к дому, следует соблюдать осторожность и первым делом проверить, на месте ли светлая «Волга».

– Если ее нет, – сказал он, – смело заходи и доставай меня отсюда.

– А если есть? – спросил Светлов.

– Тогда плюнь на меня и уезжай! – теряя терпение, заорал Юрий в трубку. – Только крестик на стене нацарапать не забудь – здесь, мол, покоится такой-то, не сумевший смириться с отсутствием у человека жабр...

Он услышал, как завелся двигатель «Опеля», и прервал связь. Кекс позвонил ему, когда вода уже поднялась Юрию до подмышек. Лязгая зубами и все время отгребая свободной рукой плавающую по поверхности дрянь, Юрий кратко и исчерпывающе изложил собеседнику суть дела. Кекс хватал все на лету и почти не перебивал; Юрий в связи с этим подумал, что желание вернуть восемь с половиной миллионов долларов волшебным образом повышает сообразительность и сбивает с человека спесь. Потом вода поднялась ему до подбородка, разговаривать стало трудно, и он распрощался с Кексом, еще раз напомнив, что возвращением своих денег он, Кекс, обязан Марине Медведевой, и только ей. Окончив разговор, он равнодушно разжал ладонь и проследил за тем, как мобильник размытым светящимся пятном плавно уходит под воду.

Потом со стороны двери раздался приглушенный толщей воды металлический лязг, дверь распахнулась под напором многотонной массы воды, и Юрия вместе с мусором и всплывшим с кровати телом Тучкова стремительно вынесло вон, прямо на оглушенного, наполовину захлебнувшегося Димочку Светлова.

Глава 18

Утро выдалось серенькое, пасмурное. То и дело начинал моросить мелкий дождик, но хватало его ненадолго: пары взмахов «дворников» было достаточно, чтобы полностью очистить ветровое стекло. Светло-серая «Волга», цветом напоминавшая низко нависшее над проселочной дорогой небо, на небольшой скорости двигалась на северо-запад, окольными путями пробираясь к Питеру.

Сидевший за рулем «Волги» человек, самыми примечательными чертами лица которого можно было считать очки в мощной роговой оправе и аккуратную шкиперскую бородку, непрерывно курил, чтобы не задремать за рулем. Изрытый глубокими ямами асфальт этой Богом забытой трассы был способен вывести из терпения кого угодно; водитель вполголоса ругался черными словами, то включал, то выключал радио и поминутно принимался тереть кулаком слипающиеся глаза. Он смертельно устал, но в душе с каждым оставшимся позади километром исковерканного временем и непогодой асфальта росло и крепло предчувствие огромной, никем и ничем не ограниченной свободы, каких-то невиданных наслаждений и гигантских возможностей. Ему удалось все, что он задумал; конечно, как и в любом деле, не обошлось без мелких накладок, но закончилось все вполне благополучно, и он дал себе торжественную клятву как следует надраться уже в самолете.

Мимо проплыл белый с красной каймой треугольник знака, предупреждающего о пересечении с второстепенной дорогой. Водитель хмыкнул и весело покрутил головой: оказывается, бывают дороги, которые считаются второстепенными даже по сравнению с этой козьей тропкой! И там, наверное, тоже стоит знак «Уступи дорогу», а то и «Стоп»... Надо же – цивилизация!

Он вспомнил ровные, без единой кочки, дороги Германии – не только скоростные автобаны, но и проселки, ведущие к какому-нибудь торчащему посреди поля амбару и представляющие собой просто две проложенные прямо в траве идеально прямые и гладкие асфальтовые колеи. Впрочем, Германия – это чересчур близко; он намеревался перебраться в места более отдаленные и жаркие, чем старушка Европа, туда, где синие волны ласкают песок и где слово «налоги» представляет собой пустой звук...

Он увидел, как из заслонявших перекресток кустов на дорогу шагнул перекрещенный белыми ремнями гаишник и рефлекторно притормозил, хотя стрелка спидометра далеко не доходила до семидесяти. Тем не менее гаишник повелительно вскинул свой жезл, загораживая путь; водитель негромко выругался, дисциплинированно включил указатель правого поворота и съехал на обочину.

Гаишник невнимательно просмотрел протянутые в открытое окно документы и предложил выйти из машины и открыть багажник.

– А в чем дело? – спросил водитель, выбираясь на дорогу. Вид у него был немного испуганный, как у типичного интеллигентного чайника, попавшегося в лапы ДПС, ни в чем не повинного, но отлично понимающего, что штрафа ему не миновать.

– Обычная проверка, – рассеянно ответил гаишник, окидывая взглядом полупустой багажник, в котором, помимо домкрата, насоса и запасного колеса, лежала только полупустая, изрядно потертая и затасканная дорожная сумка. – Пройдемте в нашу машину.

– А зачем? – робко возмутился водитель. – Я разве что-нибудь нарушил?

– Эта дорога закрыта, – ответил гаишник. – Вы разве не видели знака?

Водитель честно попытался припомнить, был ли запрещающий знак на той развилке, где он свернул направо, на эту чертову дорогу. Кажется, знака там не было; впрочем, он так устал и был так взволнован, что мог его просто не заметить.