До скорой встречи!

– Конечно! Ты встречаешь меня в аэропорту, неужели забыла? В понедельник открытие сезона. Его я не пропущу ни за что в жизни!

– Ах да… – протянула Мередит.

– Мы ведь договаривались?

– Разумеется! Прости, я совсем забыла. Голова забита всякой ерундой.

– Жду не дождусь! Как хорошо будет снова повидаться с тобой, познакомиться с Сэмом наконец, да и просто вернуться домой! Я скучаю по своей квартире.

– И она по тебе скучает, бабушка.

– Но больше всего я скучаю по тебе, детка! Не терпится увидеть тебя.

– И мне, – едва слышно пробормотала Мередит.

– Послушай, не могла бы ты сходить на рынок купить мне немного оливкового масла, бальзамический уксус и пару фунтов моей любимой пасты? Я подчистила все припасы перед отъездом, так что мне понадобится самое необходимое на первое время.

– Схожу куплю, – пообещала Мередит.

– Мне пора убегать, дорогая моя, но мы уже совсем скоро увидимся. До свидания!

Мередит повернулась к Сэму. В ее взгляде читалось нечто среднее между изумлением и ужасом.

– Она издевается надо мной? Почему она вдруг решила, что едет домой?

– Кто знает? – пожал плечами Сэм. – Определенный процент ваших разговоров затрагивал тему возвращения, встречи в аэропорту, покупки продуктов. Значит, настало время программе использовать эти беседы из имеющегося архива.

– Совершенно произвольно? Хочешь сказать, это случайно совпало с окончанием сезона, когда она обычно уезжала во Флориду, и с приездом родителей на выходные?

– Да, если только ты не упомянула чего-то, что заставило ее поднять эту тему.

– Останови это! – взмолилась Мередит, произнеся ту же фразу, что и Джулия когда-то.

– С легкостью, – ответил Сэм. – Разрешение, допуск, предупреждение, выход. Преуменьшение и преувеличение одновременно. Просто отключи проекцию. Или не отвечай на ее звонки.

– Но я не могу!

– Ты постоянно это повторяешь. Пойми, мы можем делать с ней все что угодно. Здесь мы устанавливаем правила.

– Ты не понимаешь. И никогда не понимал! – рассердилась Мередит. – Раз ты создал ее, это вовсе не значит, что ты можешь взять и убить ее, как только она перестанет радовать тебя. Ты словно ветхозаветный Господь, разочарованный своим творением и решивший стереть его с лица земли, вместо того чтобы дать шанс исправиться.

– Разочарован не я, а ты, – напомнил ей Сэм.

– Я не разочарована, я зла!

– Но злиться не на кого. Ливви не настоящая.

– Я злюсь вовсе не на нее, а на тебя.

Мередит не могла разозлиться на Ливви за желание приехать домой, ведь виновата в этом была компьютерная программа. Мередит не могла разозлиться из-за того, что настоящая живая Ливви никогда больше не приедет домой, ведь виновата в этом была судьба, законы биологии и (или) рекламная кампания сигарет в сороковых годах. Мередит не могла разозлиться на «Покойную почту», ведь алгоритм всего-навсего выполнял заданные требования. К тому же он был неодушевленным. Пусть разница благодаря их программе стала менее очевидна, но из по-настоящему живых она могла обвинить только Сэма.

– Почему ты злишься на меня?

– Не знаю. Не злюсь, наверное. Или… Не знаю. – Мередит ушла в спальню, захлопнув за собой дверь.

Сэм решил оставить ее в покое и остался наблюдать за тем, как дирижабль «Гинденбург» медленно крутится вокруг своей оси, свисая с потолка возле кухонного окна.