До свидания, эрлюсы

Одна Булька не понимала романтики. Сколько ни твердили ей, что стада коров — это не стада коров, а стада диких бизонов, Булька все равно с громким лаем гонялась за коровами. И «акул» Булька не боялась. Возьмет и в «самый опасный» момент выпрыгнет из лодки и спокойно плывет по «морю» — и никакой ей «шторм» нипочем. Всех нас раздражала непокорность собаки, но сделать с Булькой мы ничего не могли.

…В тишине доплыли до поворота. Вдруг вахтенный громко, нараспев закричал:

— Впереди таинственный маяк! На маяке флаг неизвестного государства.

Маяком Андрей назвал шест, воткнутый в песчаное дно переката. На верхушке шеста трепыхалась синяя лента, какие девчонки заплетают в косы. Как ни странно, но шест, действительно, оказался таинственным. Сверху он был расщеплен, и в щели зажат целлофановый пакетик. Андрей развернул его и немедленно получил выговор от Бороды:

— О каждой находке надо докладывать капитану или старшему по званию.

Юрий Петрович разрешил юнге прочитать письмо, которое хранилось в пакете. Посмотрел на него Андрей и заморгал глазами.

— В чем дело? — удивился Соломко.

— Не могу, — пробормотал Андрей.

— Чего не можешь?

— Читать.

— ?!

— Тут непонятно написано, — пролепетал несчастный юнга.

— Язык хоть определить можешь?

Андрейка покачал головою.

— Дай-ка сюда, — Соломко забрал у Андрея письмо. — Написано на английском языке. К сожалению, я знаю только немецкий и французский.

Юрий Петрович набросился на сына:

— Ведь ты в школе английский язык изучаешь, бесстыдник, а двух слов прочитать не можешь! За что тебе четверки только ставят.

— Мы этого не проходили, — оправдывался покрасневший Андрей.

— А ты, Коль, какой язык изучаешь?

— Французский.

— Вот ведь петрушка какая, — сетовал капитан. — Поди, что-нибудь интересное написано, а мы прочитать не можем.

— Теперь понятно тебе, зачем английский учить надо? — Харитонов постукал сына пальцем по голове.

— Понятно.

— Понятно, понятно, — с досадой передразнил капитан Андрея.

— Разрешите мне? — попросил Филипп.

Мы знали, что он никакими иностранными языками не владел. Художник взял письмо, повернул страницу и засмеялся:

— Эх вы, следопыты! Тут же есть перевод. Слушайте. «Всем… всем… всем! Десять дней назад нас захватили в плен пираты. Взываем о помощи! Если вы отважные люди, то разыщите наше второе письмо на берегу. Проплывите два километра от шеста. На правом берегу у поваленной сосны увидите следы костра. Под углями и пеплом ищите банку с письмом. Эрлюс».

— Что-что? — недоверчиво переспросил Борис.

— Подпись такая. Эрлюс.

Странная подпись.

— Что будем делать? — капитан обвел всех взглядом.

— По нашему уставу сначала свое мнение высказывают младшие по званию, — напомнил Борода.

— Ваше мнение, юнги?

Вопрос был празден: вид ребят был красноречивее всяких ответов. Юнги встали и доложили свое мнение. Их поддержали единогласно члены двух экипажей. Было решено, не теряя времени, разыскать письмо, после чего начать погоню за неизвестными.

Банку с письмом нашли без труда. Соломко повертел банку в руках и прочел надпись на этикетке:

«Фаршированные мидии», — Никита улыбнулся и добавил: — Если пленников кормят такими консервами, то опасность умереть с голоду им не угрожает.

Нового в письме ничего не было, но зато к письму прилагалась карта, перерисованная с настоящей. На карте кружками обозначались места стоянок «пиратов» и сроки пребывания в том или ином месте.

Изучив карту, Филипп — наш главный лоцман, — ухмыляясь, изрек свое заключение:

— А пираты — не глупые ребята: места для отдыха выбрали подходящие. Наверное, не первый раз заплывают в эти воды.

Булька становится тигром

Дул встречный ветер: шли на веслах. По всем расчетам пиратскую флотилию мы должны были догнать на второй день в полдень: километров через сорок речка резко поворачивала, и ветер становился попутным. Преследование похитителей Эрлюса и его товарищей нарушило наш строгий распорядок дня: был отменен тихий час после обеда, не было долгих стоянок, прекратилась рыбная ловля, художники не ходили на этюды. Капитан отдал приказ о ночных дежурствах. Часовые менялись через каждый час. Юнги охраняли лагерь вдвоем.

Все мы надели одинаковую парадную форму: шорты, тельняшку, зеленый берет с золотым якорьком. У ребят, кроме того, — пионерский галстук. Форма красивая…

«Дерзкая» пришвартовалась к берегу в очень удобной бухточке. Юнги натаскали сучьев и разложили костер. Очередным коком был я. Но в такое напряженное и тревожное время каждая минута была на счету, поэтому все старались помогать приготовить обед. Даже Соломко, любивший вкусно покушать, но ненавидевший поварское ремесло и кормивший нас в свое дежурство безвкусным кондером, хлопотал у котелка. Обед сварили быстро, расстелили клеенку, расставили миски и ожидали появления «Стремительной». Мы думали, художники отстали из-за киносъемок. Они собирались из путешествия привезти любительский кинофильм. Но чем они занимались на самом деле, мы узнали только во время обеда.

Когда все уселись «за стол», я спросил, где Булька. Еда в ее миске давно остужена. Обычно Булька не заставляла себя ждать.