До свидания, овраг

Мне кажется, что овраг спит крепким сном. Тепло под белым пушистым одеялом. Я разгребаю снег носом, прикладываю ухо к земле и говорю:

— Ты слышишь меня, дядюшка Овраг?

— Ш-шуу… — чудится мне в ответ.

— Ты спишь? — спрашиваю я.

— Ш-шуу… — повторяет он.

Тогда я вспоминаю всю свою неприкаянную собачью жизнь, холод и голод. Теперь у меня есть тёплый угол, своя постелька. Чего ещё желать?

Вечером мой Человек долго не тушит свет. Я подрёмываю, смотрю, как он орудует палочками. А потом к нам приходит дядюшка Овраг.

Сначала он долго шаркает за дверью ногами, покряхтывает. Мой Человек открывает дверь и приглашает:

— Входи, дядюшка Овраг, входи. Мы тебя ждём.

Дядюшка Овраг кланяется низко, говорит:

— Здравствуйте, уважаемые.

Мы кипятим чайник, ставим на стол варенье. Дядюшка Овраг пьёт из блюдечка, щёлкает сахаром, говорит:

— Хорошо, уважаемые.

— Пей, пей, дядюшка Овраг, — угощает мой Человек. — Давай я тебя нарисую.

Дядюшка Овраг садится на стул, делается важный, и мой Человек рисует его на большом листе бумаги. Потом я подсаживаюсь к дядюшке, и мой Человек рисует нас вместе.

Мы снова пьём чай. Дядюшка Овраг выпивает целых десять стаканов. Ему жарко, он доволен. Он говорит:

— Да уж…

Потом я ложусь спать и прошу:

— Дядюшка Овраг, расскажи сказку.

Он морщит лоб, думает, потом начинает:

— Да… жили-были собачки. Хорошие псы. Одного звали Гордый, другого Чёрный, третьего Головастый. Да… И ещё был Крошка, тоже хороший пёсик. Ну и Бывшая Такса с ними. Жили они, поживали, со мной дружили. Хорошие были собачки.

— А Гордый хороший? — спрашиваю я.

— Хороший, хороший, — отвечает он. — Один ты у меня остался, остальные ушли, бросили.

— Они ещё вернутся, — обещаю я.

— Да уж, вернутся… — бормочет дядюшка Овраг. — Старею я. Понасыпали на меня всякого, домов понаставили, да… Тяжело. Бок зачешется, и почесать некому.

— Я почешу, дядюшка Овраг.

— Да… К весне, глядишь, совсем засыпят. Что тогда делать? Где травки солёной возьмёшь?

— Да её давно нету, — говорю я. — Травку ту давно уж глиной засыпали. Но может быть, новая вырастет?

— Да… — бормочет он, — вырастет… Ну я пошёл. Спасибо, чайком напоили. Утром придёшь гулять?

— Приду, дядюшка Овраг.

— В снежки поиграем, — говорит он, довольный.

Утром я ношусь по чистому снегу. Мой Человек бросает палку, я хватаю и приношу её обратно. Мы бегаем, веселимся. Дядюшка Овраг смотрит и тоже радуется.

— Молодцы, — бормочет он. — Кабы все так…

И он обдаёт нас снежной пыльцой, катает на спине. Зима всё дальше, небо светлее. Потом будет весна, придёт лето.

Летом устрою себе дачу. Возьму Крошкин ящик, поставлю за Диким кустом. Летом в овраг придут другие собаки. А может, вернутся Новые или Бывшая Такса…

Так я мечтал, а вышло совсем по-другому. В конце зимы мой Человек получил новое жильё, и нам пришлось переехать. Будем теперь жить без соседей, никто не заворчит, если я наслежу на полу.

В самый последний день я побежал прощаться с Оврагом. Сколько здесь навалило снега! Я долго рыл лапой, пока добрался до чёрной травы.

— Ты слышишь меня, дядюшка Овраг? — спросил я.

— Ш-шуу… — ответил он.

— Я уезжаю, слышишь? Я уезжаю.

— Ш-шуу…

— Но я тебя навещу, дядюшка Овраг. Вот лето придёт, и я тебя навещу.

— Ш-шуу… — шуршало кругом.

Я ткнул в траву носом и тихо сказал:

— До свидания.

— Ш-шш… — донеслось в ответ. Дунул ветер, и снежное облако обдало меня острой пылью.