До свидания, Рим

– Они снимают кино не первый год, – отвечал Тайтельбаум. – Просто в Италии работают немного по-другому. Марио, поверь, с фильмом все будет в порядке. Меня больше беспокоишь ты сам. Выглядишь ты отвратительно, и даже страшно представить, в каком состоянии твой голос. Как нам привести тебя в форму?

В ответ Марио пробормотал что-то неразборчивое. Потом раздался звон стекла, и я поняла, что он взял со стола графин.

– Нет, никакого виски, – приказал мистер Тайтельбаум.

– Только пропущу стаканчик…

– Слушай, давай договоримся так. Я разберусь со студией, а ты обещаешь не пить до конца съемок.

В ответ – снова неразборчивое бормотание.

– По-моему, другого выхода у тебя нет. Ты конченый человек, Марио. Я готов остаться в Риме и помочь, но если ты хотя бы притронешься к спиртному, я уеду и больше не вернусь. Ты меня понял? Я серьезно. Совершенно серьезно.

Я была потрясена, что кто-то посмел разговаривать с синьором Ланца в таком тоне, но, к моему удивлению, он нисколько не рассердился. Наоборот, в его голосе слышалась благодарность.

– Ты знаешь, как я ценю твою помощь, Ал, – хрипло произнес он. – И Бетти тоже. Я возьму себя в руки и выложусь на съемках – обещаю. И больше никакого обжорства, только здоровая пища. Начинаю вести праведную жизнь.

– А спиртное?

– Постараюсь больше не пить. Очень постараюсь.

Услышав новости, Бетти наконец-то открыла дверь. Воздух в комнате стоял затхлый, а валяющиеся на прикроватном столике склянки с таблетками заметно опустели.

Бетти так давно ничего не ела, что у нее не было сил даже умыться как следует, и мне пришлось обтереть ее смоченным в мыльной воде куском фланели, как маленького ребенка.

– Я не могу появиться перед Алом в таком виде, – сказала она, дотрагиваясь до грязной кожи и сальных волос. – Серафина, вы должны привести меня в порядок.

Я помогла Бетти добраться до туалетного столика и постаралась вернуть ей прежнюю красоту. На это ушло немало времени, и большую его часть она сидела вялая и молчаливая.

– Ал все исправит, – только и сказала она. – Он должен… он просто обязан…

Day In, Day Out [28]

Из подвала доносился уже привычный звон и крики: Пепе снова был в бешенстве, и его нисколько не заботило, кто может услышать.

– Ну и кто теперь будет все это есть?! Кошмар! Как можно работать в таких условиях?

Уверяя, будто у Пепе ко мне слабость, экономка упросила меня с ним поговорить – сама она немного его побаивалась. Я смело шагнула навстречу горячему воздуху с кухни и столь же горячему нраву повара.

Пепе стоял, обозревая полки до отказа набитого едой холодильника. Щеки у него раскраснелись от гнева, а напряженная поза говорила о том, что буря еще не прошла.

– Пожалуйста, успокойся, – обратилась я к нему, – а то синьор Ланца услышит. Тебя уволят, если будешь так себя вести.

Пепе указал на пучки пожухлого сельдерея, студенистые щупальца осьминога, пышные буханки хлеба.

– Серафина, ты только посмотри! Во время войны этих продуктов хватило бы, чтоб накормить всю мою деревню, а мне приходится наблюдать, как они портятся!

– Кое-что съедят слуги.

– А сколько пропадет почем зря? Я назаказывал продуктов, чтобы заглушить его зверский аппетит, а он снова принялся за самоистязание. Сумасшедший! То обжирается, то морит себя голодом. Почему он не может просто есть и получать от этого удовольствие, как нормальные люди? Нет, мне его не понять… Ты только посмотри, все отправится в помойное ведро…

Жизнь на вилле Бадольо сразу пошла по-другому, словно мистер Тайтельбаум нажал на невидимую кнопку. Он добился всего, на что я надеялась. Остатки виски выплеснули в раковину, а выстроившиеся на буфете графины помыли и убрали. Специально приглашенный парикмахер подстриг и побрил синьора Ланца, и он снова стал похож на кинозвезду. Затянувшаяся пирушка закончилась. Марио снова активно принялся худеть, и только зажатая в пальцах сигарета напоминала по временам о той разгульной жизни, которую он недавно вел.

Мистер Тайтельбаум повсюду сопровождал синьора Ланца и следил за тем, что он ест и пьет. Было в этом человеке нечто отталкивающее: когда он думал, что на него никто не смотрит, на лице его появлялось такое выражение, словно он подсчитывал, чего стоят окружающие люди. От Бетти я узнала, что мистер Тайтельбаум не только менеджер Марио, но и меховщик – именно он подарил ей прекрасный белый палантин, который лежал у нее в шкафу. Мистер Тайтельбаум уже давно дружил с семьей Ланца, и Бетти называла его не иначе как «дорогой Ал» и часто брала за руку, хотя я не понимала, чем он ей так нравится.

Но главное, что Бетти питалась как следует и уже заметно окрепла, Марио бросил пить, а фильм был спасен – только благодаря мистеру Тайтельбауму. По крайней мере, так все твердили. Каждый день они с синьором Ланца отправлялись на студию, и мы часто их сопровождали. Я, может, и предпочла бы остаться на вилле, однако должна была повсюду следовать за Бетти.