До свидания, Сима

Пузатую бабушку, которая, несмотря на банную духоту, была в шерстяной синей кофте, звали, если я правильно расслышал, Эльжуэттой. Это была мать Хавьера. По-английски она не говорила, поэтому только гладила меня поминутно по голове и как-то вопросительно и однообразно улыбалась. Красавицу жену Хавьера звали Мигуэлой. Она мне очень понравилась. Высокая суховатая сеньора с копной блестящих черных волос и с удивительно, как бы это сказать, выразительным, что ли, в эротическом смысле ртом. Не менее чудесной и более всего меня подогревшей была молодая Мерседес — ее дочка, как Мигуэла зачем-то сразу предупредила, от первого брака.

Около часа мы ехали вдоль промышленных пригородов Барселоны. Мне указали на застроенный крохотными домиками крутой склон над дорогой и сказали, что это кладбище, где, как я понял, припеваючи живут испанские жмурики. Потом мы проехали мимо бухты с ярко освещенным океанским лайнером и бесконечной стеной вдоль берега из разноцветных контейнеров, выехали за пределы города и заскользили по гладкой ярко освещенной трассе, по сторонам которой густела ночь. Высокие фуры, усыпанные разноцветными огнями, как угрожающие тараны, поднимались из мрака и свирепо проносились мимо нашего микроавтобуса. Резко началась гроза, по стеклам забарабанили водные кляксы, Хавьер включил дворники, поднял боковое окно, и в машине стало глуховато. Шоссе было широкое, мы разгонялись по нему, но вдруг на нас начинала нестись цепь света, и Хавьер сбрасывал скорость. Поперек дороги, словно непреодолимое препятствие, выстраивался десяток будок со шлагбаумами. Хавьер останавливался, платил и разгонялся заново, пока перед нами не растягивалась новая стена дорожных сборов. И так продолжалось до тех пор, пока мы не объехали рондо и не свернули с трассы в густую древесную тьму. Мы быстро поехали по колдобинам черно-белой от фар неасфальтированной дороги и остановились, как мне показалось, в лесу.

— Добро пожаловать на виллу Аматле! — лучезарно объявила Мигуэла, и мы полезли из машины в прохладный остаточный дождь. Пахло грозой и мокрой пылью. Собака залаяла и весело забегала вокруг микроавтобуса, отчего я тоже чуть было не забегал.

Хозяин сказал: «Сезам, откройся», и ворота сами собой разъехались, мы с сумками побежали в дом, а он еще остался, чтобы поставить машину.

Войдя в одинокий ночной дом непонятных размеров, где прихожая отсутствовала, мы сразу оказались в просторной гостиной с камином, белыми диванами и широким плазменным экраном встроенного в стену телевизора. Я сразу узнал эту обстановку по западным фильмам и понял, что за овальным столом в левом углу с минуты на минуту начнется идиллический семейный ужин.

Ели сырную пасту с шампиньонами из огромных плоских тарелок. Тогда же меня научили накручивать спагетти на вилку, упирая ее зубчиками в углубление ложки. Семейство много и приглушенно разговаривало по-испански, то и дело весело обращаясь ко мне с вопросами, а я устало моргал и мечтал поскорее увидеть свою комнату.

Комната у меня оказалась крохотная, и ничего в ней не было, кроме высокой кровати, стола с устаревшим компьютером и аквариума с черепахой, у которой всю ночь должна была гореть красная лампа, превращавшая мою новую обитель в лабораторию страха. Располагалась она на втором этаже напротив одной, как я понял, из двух ванных. Когда я остался один, то сел на кровать, еще чувствуя на щеке материнский поцелуй Мигуэлы на ночь, и стал думать, почему это я не заслужил сестринского поцелуя от Мерседес и еще о предстоящем увеселительном лете в Испании. Окно было распахнуто, и из него томными порывами веяло мокрой духотой сада. Из переписки я знал, что вилла Аматле находится на берегу Средиземного моря, но видно сказочный берег из моего окна или нет, я понятия не имел.

Я лег в постель, и мне стало очень душно. Всю кожу у меня начало покалывать, словно я был с ног до головы укутан верблюжьим одеялом, но ничего, кроме простыни, на мне не было. Знаете, так бывает в знойную погоду. Я встал, натянул шорты и хотел залезть под душ, но в ванной, которая была напротив меня, оказался ремонт и вся сантехника, кроме одинокого зачехленного полиэтиленом унитаза, отсутствовала.

Тогда я пошел искать ванную по другой стороне от лестницы. Навстречу мне вышел Хавьер в махровом халате.

— Ты, наверное, ищешь туалет? Прости, мы забыли тебе показать.

— Я хотел бы принять душ, — как-то великосветски признался я.

— Заходи, — открыл он передо мной дверь. — Если ты не против, я тут тоже какну и заодно зубы почищу.

— Нет! Нет! Спасибо, я подожду, — испугался я этакой фамильярности.

— Да заходи, заходи.

— Честное слово! — запротестовал я. — Постою в коридоре, тем более что мне нужно собраться перед душем с мыслями. Ведь это будет мой первый душ за границей, — сказал я и понял, какую все-таки чушь спорол.

— Хозяин — барин, — пожал плечами испанец и, подмигнув, вошел в ванную.