До тебя

Секунду я колеблюсь, потом улыбаюсь официантке, которая оказывается слишком молодой, чтобы быть моей матерью.

– Шабнам, – обращаюсь к ней я, прочитав имя на бейдже, – Ида здесь?

Шабнам замирает, потом кивает и отходит. Я провожу липкими руками по брюкам, не зная, сидеть или встать, не зная, что говорить. Может, мне вообще не стоило заявляться сюда.

Я застываю, когда ко мне подходит женщина постарше. И я ловлю момент, когда она понимает, кто я. Ее лицо искажается от отвращения, в глазах вспыхивает ненависть.

– Ты, – выплевывает она, садясь напротив меня. – Как ты посмел сюда прийти? Ты его ребенок, да?

Его ребенок? Я киваю, действуя на автопилоте.

– Тебе недостаточно того, что ты разрушил мою жизнь? Ты пришел сюда, чтобы оставить меня без этой жалкой работы?

Я хмурюсь в замешательстве.

– Я даже не знаю, зачем я здесь, Ида, – отвечаю я. – Просто хотел тебя увидеть.

– Зачем? Напомнить о грехах твоего отца? Уходи.

– Я… я твой сын, – беспомощно говорю я.

Ида глухо смеется.

– Ты не мой сын. Ты сын дьявола. Ты погубил мою жизнь и даже сейчас продолжаешь это делать. Я надеялась, что твое существование, по крайней мере, поможет мне добиться справедливости, но нет. Я никогда бы не стала разыскивать тебя, если бы не решила, что ты поможешь посадить его за решетку, но от тебя нет пользы.

Ее глаза горят от гнева, и мне остается только надеяться, что она расстроена из-за своего дела и просто проецирует эмоции на меня. Несмотря на ее слова, в глубине души хочется думать, что она меня не ненавидит.

– Полагаю, что он с радостью дал материал со своим ДНК, потому что изнасилование случилось очень давно. Он бы сильнее беспокоился, если бы знал о твоем существовании. Теперь он нашел адвоката и клянется, что я сама этого хотела. Что он за мной ухаживал, и я сама просила. Будто я сама хотела, чтобы меня обесчестили. И теперь его слово против моего. Кому, по-твоему, скорее поверят? Бедной официантке или успешному бизнесмену?

Она смеется, и ее смех полон ненависти.

– Ты похож на него, – говорит она. – Готова поспорить, ты совсем как он. Причиняешь боль женщинам, используешь тех, кто слабее тебя. Уверена, ты выбрал кого-то уязвимого, точно как твой отец. Я права?

Я сразу же думаю об Арии. Когда мы начали встречаться, она действительно была уязвима. Она переживала разрыв, и я воспользовался ситуацией. Она никогда не стала бы встречаться со мной, если бы не тяжелый разрыв.

Ида смотрит на меня с леденящей улыбкой.

– Ты чудовище, – говорит она. – Ты не должен был родиться. Если бы родители позволили, я бы сделала аборт. Единственная причина, почему ты жив, – это потому, что мой отец забрал тебя до того, как я бы убила тебя своими руками.

Она встает, не отрывая взгляд от меня.

– Ты должен был умереть, – продолжает она. – Знаешь, на секунду я была счастлива, что родила тебя, потому что думала, что правосудие наконец восторжествует. Но нет. Ты бесполезен, и твое существование бессмысленно. Ты рожден во грехе, и мрак завладеет всем, чего ты коснешься. Не приходи сюда больше. Не разрушай то, что осталось от моей жизни.

Она уходит, и я смотрю ей вслед. Ее слова эхом отражаются у меня в голове.

Глава 55. Ария

Я озираюсь по сторонам с телефоном в руке. Думала, Грей вернется в офис после встречи с Идой, но нет. Его телефон выключен, и это меня тревожит.

По дороге домой я беспокоюсь, снова и снова прокручивая в голове одни и те же мысли. Я должна была пойти с ним. Я знала, что ему будет нелегко, и должна была поддержать его. В конце концов, я просто могла подождать снаружи. Почему я сразу об этом не подумала?

Дома темно и пусто, и мое сердце начинает биться быстрее. Меня охватывает паника, и я стискиваю телефон в руках. Первое желание – попытаться снова дозвониться до Грея, но я понимаю, что его телефон отключен.

Прислоняюсь к стене, в голове водоворот мыслей. Где он может быть? Что случилось? Может, надо было зайти в закусочную и проверить, вдруг он еще там, с Идой? Может, они долго разговаривают и его телефон сел? Мне хочется в это верить, но в глубине души я понимаю, что что-то не так.

Я обхожу дом, останавливаясь у двери, ведущей на крышу. Сердце колотится, когда я поднимаюсь по ступеням. Выходя на крышу, я дрожу от беспокойства.

И меня охватывает невероятное облегчение, когда я замечаю Грея. Он перед боксерской грушей, и я вижу его сквозь стекло, отделяющее бассейн от спортзала. Он с такой силой лупит по груше, что я понимаю, что встреча с Идой прошла плохо.

Когда я вхожу в зал, он едва поднимает на меня глаза, на лице боль. Что могло случиться? Она же искала его, разве нет?

Я подхожу к Грею и сажусь на пол в нескольких шагах от него, продолжая наблюдать. Он повторяет одну и ту же последовательность действий, джеб и хук, его мышцы напрягаются с каждым ударом. Я не говорю ни слова, но не отрываю взгляда от его лица, пока он продолжает лупить грушу. Внимательно наблюдаю за ним, впитывая печаль, злость, боль. Случилось что-то плохое. Что она могла ему сказать?