До того как умрет природа

Бесспорно, новая конвенция представляет собой большое достижение при том условии, однако, что она будет соблюдаться после ратификации всеми нациями, располагающими большим флотом, в особенности танкерным флотом. Для орнитологов заслуга конвенции состоит в том, что она надежно защищает те прибрежные районы земли и внутренние моря (Северное, Балтийское, Средиземное), где сосредоточена большая часть птиц (за исключением наиболее океанических видов, таких, как, например, буревестники).

И все же нужно признать, что эта конвенция всего лишь один шаг на пути к полному запрещению сброса продуктов нефти в море. Посмотрев на карты запретных зон, можно убедиться, что та часть Атлантического океана, которая лежит между Европейским континентом и Азорскими островами, широко открыта для сброса нефтепродуктов. А направление морских течений здесь таково, что все эти отходы будут скапливаться на подступах к островам и загрязнение может привести к серьезным последствиям.

Единственное вполне удовлетворительное решение — это, бесспорно, полное запрещение сброса каких бы то ни было продуктов нефти в море. Лондонская конвенция представляет собой первый, очень важный этап, так как она показала широкой общественности состояние дел и положила начало свободной дискуссии между судовладельцами и нефтяными компаниями, с одной стороны, и биологами-специалистами и представителями администрации— с другой. Кроме того, конвенция показала, что такое соглашение возможно, несмотря ни на какие трудности, возникающие в связи с положениями международного права.

Все это дает основания надеяться, что недалек тот день, когда океаны нашей планеты перестанут служить местом свалки отходов, ядовитость и вредность которых уже ни у кого не вызывают сомнения.

3. ЗАГРЯЗНЕНИЕ АТМОСФЕРЫ

Человек отравляет не только землю и воду; существует еще одна стихия, которую он также не уберег от загрязнения,— воздушная стихия. Трудно представить себе, в каком количестве промышленные предприятия выбрасывают в атмосферу газообразные и твердые отходы в виде мельчайших частиц, способных пребывать во взвешенном состоянии и проникать в дыхательные пути человека и животных или оседать на землю иногда уже после того, как ветер отнесет их на большое расстояние от тех мест, где они были выброшены.

Проблема загрязнения атмосферы, как и проблема загрязнения пресных вод, очень стара. Еще в XVII в. в Англии был издан указ, запрещавший разжигать огонь в очагах во время сессий парламента, хотя в те времена в Лондоне еще не была развита промышленность. Эвейлайн в 1661 г. (цитировано Ландсбергом — Landsberg, 1956) писал о Лондоне: «...тогда как во всех других местах воздух чист и прозрачен, здесь его затмевает такая пелена сернистого газа, что даже солнце едва может пробиться сквозь эту завесу и рассеять ее; уже на расстоянии нескольких миль, задолго до того, как он откроется его взору, утомленный путник узнает по запаху город, в который он держит путь». Что же сказал бы теперь этот самый путник, приближаясь к столице Британии, как, впрочем, и ко всем остальным столицам мира!

В наши дни вопросы очистки воздуха от вредных веществ все больше и больше волнуют общественное мнение, так как речь идет об охране здоровья человека и о защите природы всего мира18.

Эта форма загрязнения приводит к более или менее глубоким изменениям в атмосфере. Города покрывает настоящий серый «колпак», достигающий 1500—2500 м высоты и состоящий из разнородных частиц пыли, находящихся в воздухе во взвешенном состоянии. Так и живут города, «присев на корточки, придавленные слоем жирных и тлетворных дымов»19. В результате существования этого слоя, поглощающего значительную часть солнечных лучей, недостаток солнечного света в городах становится очень острым. По подсчетам ученых, летом сумма солнечной радиации снижается на 20%, а зимой — на 50%. Исследования, проделанные в Вене на отрезке от уровня земли до вершины собора, показывают, что один только этот слой воздуха толщиной 70 м перехватывает 5,7 % солнечной радиации. Изменяется состав и светового спектра. Частицы дыма, сажи и пыли сильно задерживают его ультрафиолетовую часть. По Морэну (см. Landsberg, 1956), ультрафиолетовые лучи составляют теперь лишь 0,3% солнечного излучения в Париже, в то время как в окрестностях города их доля возрастает до 3,0 %. Одновременно с этим сокращается и число дней, когда видимость в центре Парижа достигает 6 километров. В 1901 — 1910 гг. таких дней в году насчитывалось 95, а в 1921—1930 гг.— только 60.