До тошноты

Она достала альбом для вырезок из темноты под кроватью, открыла обложку и улыбнулась тому, что увидела. Держа его над ним, чтобы он мог видеть, она указывала на различные статьи, любовно вырезанные и приклеенные к страницам. Она прочитала вслух:

- "Город тонет в терроре; насильник в маске снова наносит удар. Угроза в маске забирает свою четвертую жертву. Граждан призвали присматривать за молодыми соседками, поскольку серийный насильник остается на свободе..."

Ее рука вернулась к обводке его груди, нож легко скользнул прямо за ней. Дотронувшись до места на его ребрах, она поджала губы и склонила голову набок, затем удовлетворенно кивнула сама себе.

- О, любимый, - oна вздохнула, и ее лицо приняло мечтательное выражение. - Ты можешь это почувствовать? Это так чувственно, не правда ли? Совместное использование плоти и удовольствий. Сейчас я внутри тебя.

Остановившись, чтобы еще раз поднять альбом, она пролистала егo до конца, и выражение гордости осветило ее лицо, когда она показала ему еще один набор статей.

- Видишь, я тоже здесь! "Еще одно тело без кожи, найденное в реке Джеймс. Освежеванный труп мужчины, оставленный под эстакадой. Полиция ищет зацепки в пятом убийстве, источники называют убийцу "ВУРДАЛАКОМ"..."

Отложив альбом для вырезок в сторону, она снова обратила свое внимание на Скотта.

Поцеловав молнию, закрывавшую рот Скотта, она полоснула ножом, не обращая внимания на его приглушенные крики, когда его глаза выпучились от ужаса. Срезав часть кожи вдоль его ребер, она не обратила внимания на то, как он взвыл и дернулся, когда нож задел кость.

Его периферийное зрение за маской сократилось до крошечных точек, когда Скотт снова начал терять сознание, едва видя сочащийся кусок своей плоти, который она держала перед ним.

- Сейчас ты внутри меня, любимый, - cказала она со вздохом, поднося его окровавленную плоть ко рту и расстегивая маску. - Не волнуйся, любимый. Тебе скоро понравится.

Перевод: Zanahorras

"ПЛОТСКОЕ"

Скрипя зубами от злости, Чад пнул пустую банку из-под пива в сточную канаву, и та с грохотом улетела в темноту. Было поздно и он забрел дальше, чем планировал. По обе стороны от него возвышались ряды полуразрушенных домов вперемежку с захудалыми магазинчиками. Будь он на машине, то ехал бы с поднятыми окнами и запертыми дверями. Улица выглядела заброшенной, но он знал, что опасности здесь подстерегают на каждом шагу. Те же уличные отморозки, которым больше нечем заняться, кроме как грабить и выбивать дерьмо из белых чуваков, что попутали дорогу. И даже убить человека им ничего не стоит.

Но сейчас Чаду на это было наплевать. Засунув руки в карманы, он продолжал идти. Он не был трезв, но и не был настолько пьян, как ему хотелось бы. Здравомыслящая часть разума Чада пыталась урезонить его. Тебе следовало остаться в баре с Эллиотом и Сашей. Ты все еще можешь найти дорогу назад, прежде чем твою тупую задницу прикончат.

- Да на хуй Эллиота! – в сердцах выкрикнул он пустой улице. - И Сашу тоже в пизду!

Но в этом-то и была вся проблема. По этой причине он и ушел из бара. Эллиот, его самый лучший друг, был настолько всецело увлечен Сашей, что даже не заметил его уход. Чад оставил их в баре, покачивающимися в объятиях друг друга на танцполе.

Он ушел, потому что больше не мог трахать Сашу. Все кончено. Через два дня она станет миссис Эллиот Холмс, и прошлой ночью она порвала с Чадом.

- Да пошла ты нахуй, Саша – сквозь зубы вымолвил Чад, но в этот раз слова прозвучали мягче, поскольку его ярость сменилась жалостью к себе.

Найдя ржавую скамейку рядом с переполненным мусорным баком, воняющим гнилью, Чад опустился на нее и обхватил голову руками. Он должен был ненавидеть Эллиота, он хотел ненавидеть Эллиота, но он просто не мог. Они были друзьями с детства, и за все эти годы Эллиот никогда не проявлял себя иначе, как отличным парнем. Они проводили школьные каникулы в семьях друг друга и отдыхали вместе каждое лето, начиная с начальной школы. Они вместе закончили юридической колледж, тот же самый, что их отцы посещали вместе десятилетия назад. Их семьи были переплетены в большей степени, чем какие-либо другие. И Эллиот ни разу не пытался увести девушку у Чада, хотя, видит Бог, он мог бы заполучить их всех. Чад просто не мог не любить его.