До третьего выстрела

— Утешаюсь злорадной мыслью, что тебе тоже предстоит пошевелиться. В частности, контакты с отделением…

— Понял, Саша, на мне.

* * *

— Видите, Ниночка, как мы скоро встретились. И на сугубо криминалистической почве.

— Скоро? — вырывается у Нины.

— Конечно. Прошло ведь месяца четыре?

— Целых пять с половиной! И вы даже не позвонили, — тихонько заканчивает она.

— Каюсь, замотался. А почему вы — Нина? От Антонины, скорей, Тоня.

— Девчонкой больше нравилось Нина, ну и прилипло. Но вы как хотите.

— Тоня… Нина… — пробует Знаменский на язык. — Ладно, решим. Рассказывайте, как вам работается.

— Ничего пока не выходит, Пал Палыч, замучилась.

— Не заметно, вид оживленный.

— Это потому что… просто рада вам. А с работой плохо. Про меня говорят: «Тетя маленьких не обижает, а больших сама боится».

— А я вам прибавлю забот.

— Догадываюсь. Конечно, тайком стрелять голубей — это ребята дорвались, не взрослое занятие. Но что пистолет тот же самый… как это возможно, Пал Палыч?

— Не знаю. По фотографии продавщица предположительно опознала Бондаря…. И голуби застрелены из пистолета Бондаря. А уж откуда он у детей… от «взяли без спросу» и до того, что кто-то дал разок побаловаться… с целью втянуть потом в какое-нибудь… Не знаю. Нужно искать подростков, которые имеют контакты с уголовниками. Семейные, соседские.

— По нашей картотеке — прямых контактов нет. Что до собственных впечатлений, то пока… — девушка виновато улыбается. — Плохая я вам помощница.

— Ладно, Нина-Тоня, будем знакомиться с вашими подопечными живьем.

Знаменский подходит к окну, словно обозревая будущее поле деятельности. Нина тоже подходит к окну и зябко запахивает жакет.

— Страшно подумать: вдруг кто-то и сейчас ходит с пистолетом в кармане. Две пули — в птиц. В кого третья?

— Надо успеть до третьего выстрела.

* * *

Леша с сестрой сидят буквально под забором, на сухой и жесткой траве — траве пустырей. Забор отделяет «их» двор от соседнего.

— Да не мешай ты себе жить, Натка! Чего ты боишься?

— Этот пистолет — вы от него ошалели. И вообще, с тех пор, как ты ушел из спорта…

— Не деликатничай, из спорта я не уходил. Меня ушли.

— Ну верно, тебя ушли — и ушли несправедливо. Но нельзя же со зла драться непрерывно! Вчера дрался, позавчера дрался, сегодня еще нет, но до ночи далеко.

— Сами лезут.

— Тебе последние дни хочется, чтобы лезли! Хочется покрасоваться перед этим Виктором. Скажи на милость, что он такое и зачем?

Как всегда, она первой слышит приближение друзей и еще издали встречает их вопросом:

— Что вы думаете о Викторе?

— Староват, правда, но ничего, не зануда, — высказывается Сенька.

— Местами даже занятен, — вторит Миша. — Есть конкретные претензии?

— Он слишком от обезьяны.

— Все-таки ты чистюля, Натка! — вскакивает Леша. — Мы закисаем в собственном соку. Почему не поконтактировать со свежим человеком?

— По-моему, к Виктору надо подходить потребительски, — рассуждает Миша. — Брать, что можно. Кое-что он знает, кое-что умеет. Леху тренирует, рассказывает довольно любопытные истории…

— Половину врет.

Сенька косится лукаво:

— Просто ты злишься, что он зовет тебя куколкой.

— Ставлю вопрос на голосование, — гнет свое Наташа.

— В какой формулировке? — деловито осведомляется «председатель».

— Мы прекращаем сближение с Виктором.

— «За»? «Против»?

Ребята голосуют «против». Наташа передергивает плечами:

— Легок на помине, рекомендую!

Приметная спина, которую Виктор видел после выстрелов, была Лешина спина. И Виктор вовсю обхаживает ребят. Он манит их в пустой дом, к ветхой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.

— А ну, кто пройдет и не скрипнет? — предлагает он.

Леша, посмеиваясь, поднимается. Лестница отчаянно скрипит.

— Двойка, — оценивает Виктор.

— Хорошо еще, не развалилась, — Леша трогает шатучие перила.

— Сэм, давай.

Стараясь ступать осторожно, идет Миша.

— Три с минусом. Ну-ка, Гвоздик.

Сенька крадется на цыпочках. Лестница упрямо скрипит. Все смеются.

— Плохо, ребятки. Утиль. Слушайте — не услышите.

Двигаясь по самому краю ступенек, Виктор бесшумно поднимается на второй этаж, где ребята встречают его аплодисментами.

— Конечно, если знать секрет… — скептически говорит снизу Наташа.

— А ты попробуй, — подзадоривает Виктор.

Наташа повторяет маневр Виктора. Лестница поскрипывает, но тихонько.

— Молодец, куколка, соображаешь!

Галдя, ребята спускаются вниз, а Сенька шепчет:

— Витя, не зови ее куколкой, она злится.

Во дворе Виктор усаживается на лавочку и закуривает.

— Зря не употребляете: копченое мясо дольше не портится.

Леша глядит на соседний дом.

– Давно ль мы с Фитильком ставили антенну, а уже покосилась.

— Дома знают, что в них больше не будут жить. Как только уходят люди, они начинают разваливаться сами собой… — задумчиво говорит Наташа.

— Это который Фитилек? — выясняет Виктор.

— Вы его не видели.

— Натка, что ты все «выкаешь»? — обижается Виктор.

— Я с вами на брудершафт не пила.

— Но ведь мы друзья? Я так считаю, что друзья. А, Леха? Отчаянный у тебя братишка. Прет безо всякого, один против троих!

— Бывало и жарче. Хук справа, хук слева, двое лежат; трое сидят, шестой бежит менять штанишки!