До Тревора (ЛП)

После того, как я встал сегодня утром, пришли все мои братья. Я понятия не имел, что будет делать Лиз, но я сидел и играл в «Call of Duty», смеялся и шутил с братьями, пока не пришло время надевать костюмы. Мы направились к дому бабушки и дедушки Лиз, который теперь принадлежал пожилой паре, у которой не было детей. Они были более чем счастливы, позволить нам арендовать часть их собственности на день, который так много значил для Лиз и ее мамы.

Когда мы добрались до этого места — той части дома, где когда-то стоял сарай, но много лет назад он сгорел дотла, и сейчас оно превратилось в гигантскую парковку. К старой плакучей иве вела тропинка, отмеченная маленькими деревянными столбиками, обмотанными лентой, чтобы помочь нашим гостям ориентироваться. В стороне стояли три гигантские белые палатки, там должен был проходить прием позже вечером. Ветви дерева, под которым мы собирались пожениться, были собраны и подвязаны лавандовыми и мятно-зелеными лентами, создавая купол, чтобы мы могли стоять внутри дерева, и люди все еще могли нас видеть. Старые качели были выкрашены в белый цвет, веревка обернута тонкой сетчатой тканью. Рядом с деревом для гостей были установлены белые стулья, вокруг каждого привязаны лавандовые или мятные банты.

Даже будучи парнем, я должен был отдать должное нашим матерям, они сделали все возможное, чтобы все вокруг выглядело волшебно. Я знал, что когда Лиз увидит, что они сделали для нас, она, как и я, будет более чем благодарна. Когда, наконец, пришло время прибытия моей невесты, я занял свое место под деревом, а Кэш встал рядом со мной, как мой шафер. Пастор, который поженил родителей Лиз, стоял по другую сторону от меня. Я не знал, чего ожидать, когда увижу Лиз, идущую ко мне в день нашей свадьбы. Я никогда не мог представить, что буду так поражен тем, как красиво она выглядит в своем белом платье без бретелек. Верх был похож на корсет, а низ струился, все выглядело так, как будто такое платье могла бы носить южная принцесса.

Я не мог сдержать эмоции: гордость, похоть, потребность защищать, чувство собственничества и столько любви, что я думал, взорвусь. Когда Лиз подошла ко мне, я понял, что это именно то место, где я должен быть. Когда моя невеста, наконец, встала передо мной, я не мог сдержаться и запустил пальцы в ее волосы, которые были наполовину приподняты, и притянул ее к себе для поцелуя. Я шептал ей, как она прекрасна и как мне повезло, что я был тем, к кому она шла по проходу. Я не переставал шептать и целовать ее, пока не услышал, как пастор позади нас прочистил горло и тихо сказал, что мы должны подождать до окончания наших обетов. Я слегка отстранился, но продолжал прижиматься к ней всем телом.

Я понятия не имею, слышал ли кто-нибудь наши клятвы. Я был так восхищен ею и этим моментом, что все остальное не имело значения. Когда я надел кольцо ей на палец, которое будет там до конца нашей жизни, я впервые почувствовал себя целым. И я знал, что она, должно быть, почувствовала нечто подобное, когда надела мне кольцо на палец. Ее руки дрожали, а слова были тихими, Лиз долго смотрела на кольцо на моем пальце, прежде чем поднять на меня глаза со слезами, стекающими по ее щекам, которые я смахнул большими пальцами. В тот момент, когда пастор объявил нас мужем и женой, и сказал, что я могу поцеловать невесту, я взял ее лицо в свои руки и излил всю свою душу в этом поцелуе, говоря ей без слов, как я счастлив.

Голос моего отца вырвал меня из грез.

— Когда Тревор пришел ко мне и своей матери и сказал, что собирается просить Лиз выйти за него замуж, мы очень гордились его выбором. — Я смотрю на Лиз и целую ее в лоб. — Это большая честь для нас, как родителей, видеть, что мальчики, которых мы вырастили, превратились в мужчин, выбирающих таких женщин, которых выбрали наши сыновья, и знать, что наша семья будет расти и становиться больше и лучше с каждым новым членом. Сынок, я знаю, ты понимаешь, какой подарок тебе был дан. Всегда лелей ее, защищай ее и помогай расти и процветать. И пусть ваша любовь и преданность проведут вас через долгое и радостное путешествие. Поздравляю.

Мы с Лиз поднимаем бокалы за моего отца. Я смотрю, как Лиз беззвучно, одними губами говорит моим родителям, что любит их. Когда папа садится, ее мама начинает постукивать вилкой по стакану, привлекая к себе внимание. Она смотрит на нас с Лиз со слезами на глазах.