До упора

– Думаю, все предыдущие разы мы были у меня… я командовала, я задавала темп. Я чувствовала себя в безопасности. Теперь мы тут, и это – немного больше, чем то, к чему я привыкла.

Мой кадык подпрыгивает, когда я сглатываю.

– Я понимаю. Извини, если был слишком настойчив.

Она качает головой.

– Нет, ничего такого.

И все же я был слишком настойчив. Сперва едва не растерзал ее на кухне, потом – меньше чем за две минуты раздел ее догола в своей постели. Твою мать. Так держать, Пэриш. Я откашливаюсь, медля, потому что у меня есть идея, что делать дальше.

– Может, нам просто потусить немного? Приготовить ужин. Поговорить. Это поможет?

Бекка кивает.

– Да, думаю, это хорошая идея.

Мы одеваемся, и я беззвучно молюсь о том, чтобы остаток ночи не стал одной сплошной неловкостью.

На кухне все так, как мы оставили: полунарезанные овощи, рис, еще даже не переложенный в кастрюлю. Мы не далеко продвинулись, прежде чем переместиться в спальню. Все это моя вина, и я пытаюсь не чувствовать себя полным засранцем.

– Ты не осудишь меня, если я предложу открыть это вино? – спрашивает Бекка, оглядывая кухонные столы.

Я смотрю на нее с любопытством, пытаясь понять, серьезно ли она. Судя по выражению ее лица – она совершенно серьезна.

– Конечно нет. Если только ты не собираешься напиться до чертиков. – В таком случае о сексе не может быть и речи, но я жду ее ответа. Ей принимать это решение. Не мне.

Она отрицательно качает головой.

– Не напиваться. Может быть, чуть-чуть расслабиться.

Я киваю.

– Давай достанем бокалы. – Я беру штопор и вытаскиваю пробку, пока Бекка находит в шкафу два бокала без ножек и ставит их на стол. Я наполняю каждый примерно наполовину, и она поднимает один, чокаясь им со мной.

– Выпьем, – говорю я.

– За что? – спрашивает она, и бокал замирает на полпути к ее губам, она пристально смотрит на меня.

– За лучших друзей и хорошее время, проведенное с ними… в брюках они или без. У меня нет предрассудков. – Я коротко смеюсь, и Бекка смеется вместе со мной, делая глоток бодрящего белого вина.

– Брюки сильно переоценены, – говорит она, все еще глядя на меня.

– Ну. Если мы доберемся до цели, хорошо. А если нет, у меня есть потрясающий десерт, который тоже того стоит.

Ее взгляд смягчается, будто она не может поверить, что это говорю я. Но она должна понимать, что я серьезен, так ведь? Я бы ни за что не стал подталкивать ее к сексу. Секс приятен только тогда, когда обе стороны полны энтузиазма.

Согласие – это очень сексуально.

Точка.

Это не значит, что я не хочу ее с той самой минуты, как она вошла в мою квартиру. Игривое покачивание ее бедер напротив моих, когда мы флиртовали на кухне; ее голодные губы двигались по моим губам, когда я целовал ее. Мое тело, может, и готово забить на все, но головой и сердцем я понимаю, что все немного сложнее. Черт, может быть, гораздо сложнее. И хотя Оуэн Пэриш действительно избегает сложностей, я большой мальчик и знаю, на что подписался.

– Ладно. Так на чем мы остановились? – спрашивает она, осматриваю кухню с бокалом в руке.

– Рис? – услужливо отвечаю я.

Она кивает и возвращается к работе.

Я поправляю хозяйство в штанах, которое, к счастью, опадает, и тоже присоединяюсь к готовке. На самом деле мы – хорошая команда. Я жарю курицу и овощи, пока Бекка расставляет тарелки и приканчивает свой бокал вина. Она чудесно смотрится на моей кухне, и мне нравится, что она тут, у меня дома, и я готовлю для нее. С ней так легко быть рядом, она такая тихая и милая.

Едва приготовив ужин, мы ставим тарелки на стол. Я наполняю наши бокалы ледяной водой, и, как это часто бывает, наш разговор быстро переключается на хоккей. Мы обсуждаем травму бедра, от которой все еще восстанавливается наш капитан, Грант, и то, что, по слухам, владелец команды хочет продать ее. Говорим, как повезло, что Ашер не заработал себе сотрясение после столкновения во время игры на прошлой неделе. Приятно поговорить с ней о работе, и я ценю то, что у нее есть своя точка зрения на все.

Загрузив тарелки в посудомойку, мы устраиваемся на диване вдвоем. Я вручаю ей пульт, но Бекка не включает телевизор.

Она кладет ладонь мне на пресс и успокаивающе похлопывает.

– Можно обсудить с тобой кое-что?

– Конечно.

– Хочу поговорить с тобой о твоем прошлом, о твоей любви к контролю.

– Ладно, – медленно отвечаю я. Я уже понял, что такой разговор может состояться, но это не значит, что я его жажду.

– Хочу подробностей.

– Я расскажу тебе все, что ты захочешь.

Она обдумывает это, сидя на диване с поджатыми ногами.

– Итак, ты любишь контролировать… диктовать позицию и, я не знаю… так сказать, режиссировать весь процесс, образно выражаясь?

Я переплетаю ее пальцы со своими.

– Да, но не только это. – Мне даже не хочется проговаривать это вслух, но, поскольку она была честна со мной, я обязан ответить тем же.

– Не только? – переспрашивает она в ответ на мое промедление.

– Ну… я бы с удовольствием отшлепал твою сексуальную попку. – Для начала.

Она хмурится.

– Ты хочешь сделать мне больно?

– Не причинять боль, доминировать, – поправляю я.

– Но ведь это иногда больно, верно?