До встречи с тобой

Пылесося вокруг кровати, я позволила себе взглянуть на них. На одной мужчина прыгал с утеса на тарзанке, раскинув руки, словно статуя Христа. На другой был мужчина, похожий на Уилла, среди вроде бы джунглей, на третьей – он же посреди нетрезвых друзей. Мужчины в галстуках-бабочках и смокингах обнимали друг друга за плечи.

Снова он на лыжном склоне, рядом с длинноволосой блондинкой в темных очках. Я наклонилась, чтобы получше разглядеть лицо за лыжными очками. На фотографии он был чисто выбрит, и даже в ярком свете его кожа светилась тем дорогостоящим лоском, какой бывает лишь у богачей, отдыхающих три раза в год. У него были широкие, мускулистые плечи, заметные даже под лыжной курткой. Я осторожно поставила фотографию обратно на стол и продолжила пылесосить за кроватью. Наконец я выключила пылесос и начала сворачивать шнур. Наклонившись, чтобы выдернуть его из розетки, я краем глаза заметила движение и подпрыгнула, тихонько пискнув. Уилл Трейнор наблюдал за мной из дверей.

– Куршевель. Два с половиной года назад.

– Извините. – Я покраснела. – Я просто…

– Вы просто разглядывали мои фотографии. Размышляя, насколько ужасно превратиться в калеку после подобной жизни.

– Нет. – Я покраснела еще гуще.

– Остальные мои фотографии в нижнем ящике, на случай если вас снова одолеет любопытство, – сообщил он.

Инвалидная коляска с тихим гулом повернула направо, и он исчез.

Утро затянулось на несколько лет. Я не могла припомнить, когда еще часы и минуты казались такими нескончаемыми. Я придумывала себе все новые и новые занятия и заходила в гостиную как можно реже, сознавая, что веду себя трусливо, но, по правде говоря, мне было все равно.

В одиннадцать я принесла Уиллу Трейнору стаканчик с водой и лекарства от спазмов, как велел Натан. Я положила таблетку ему на язык и протянула стаканчик, чтобы он мог запить, все по инструкции. Стаканчик был из блеклой непрозрачной пластмассы, такой же, как у Томаса, только без нарисованного Боба-строителя[18]. Уилл не без труда проглотил лекарство и жестом приказал оставить его в одиночестве.

Я протерла пыль с полок, которые в этом совсем не нуждались, и раздумывала, не помыть ли окна. В здании вокруг было тихо, не считая еле слышного гула телевизора в гостиной, где сидел Уилл. Я не осмелилась включить радио на кухне. Мне казалось, что он скажет что-нибудь ядовитое о моем музыкальном вкусе.

В половине первого вернулся Натан, впустив с улицы морозный воздух и выгнув бровь.

– Все в порядке? – спросил он.

– Конечно. – Я в жизни не была так рада кого-либо видеть.

– Отлично. У тебя полчаса. Нам с мистером Ти надо кое-что проделать.

Я рванула за курткой. Я не собиралась обедать в городе, но чуть не упала в обморок от облегчения, оказавшись за стенами дома. Подняв воротник и надев сумку на плечо, я быстро зашагала по дорожке, как будто мне было куда идти. А на самом деле просто полчаса гуляла по окрестным улицам, выдыхая клубы теплого пара в плотно замотанный шарф.

С тех пор как закрылась «Булочка с маслом», в этом конце города не было кафе. Замок стал необитаем. Ближайшее место, где можно было перекусить, – гастропаб[19], но в нем мне не хватило бы денег даже на стакан воды, не говоря уже о быстром перекусе. На его парковке стояли огромные и дорогие машины с новенькими номерами.

Я встала на парковке замка и, убедившись, что меня не видно из окон Гранта-хауса, набрала номер сестры.

– Привет.

– Ты же знаешь, что мне запрещено говорить на работе. Ты что, слетела с катушек?

– Нет. Просто захотелось услышать дружеский голос.

– Он настолько ужасен?

– Трина, он меня ненавидит. Смотрит на меня как на дохлую мышь, которую притащила кошка. И он даже не пьет чай. Я от него прячусь.

– Ушам своим не верю.

– Что?

– Просто поговори с ним, идиотка. Ну конечно, он несчастен. Он застрял в чертовом инвалидном кресле. А от тебя, наверное, никакого проку. Просто поговори с ним. Узнай его получше. Что такого может случиться?

– Не знаю… Не знаю, выдержу ли.

– Я не собираюсь говорить маме, что ты не проработала и полдня. Тебе ничего не заплатят, Лу. Ты не можешь уйти. Мы не можем тебе этого позволить.

Она была права. Я осознала, что ненавижу сестру.

Последовало краткое молчание. Голос Трины стал непривычно ласковым. Это и вправду беспокоило. Это означало, что она в курсе: у меня худшая работа на свете.

– Послушай, – сказала она. – Всего шесть месяцев. Продержишься шесть месяцев, получишь плюсик в резюме и сможешь найти работу по душе. И к тому же… если подумать, разве это не лучше, чем работать по ночам на птицефабрике?

– Ночи на птицефабрике – просто праздник по сравнению с…

– Мне пора, Лу. До встречи.

– Как насчет прогуляться? Можно взять машину.

Натан ушел почти полчаса назад. Я мыла чашки из-под чая целую вечность, и мне казалось, что, если я проведу еще один час в этом мертвом доме, у меня взорвется голова.

– Куда прогуляться? – Он повернулся ко мне.

– Ну, не знаю. Давайте просто прокатимся за город.