До встречи с тобой...

— Милосердно! — гневно воскликнула она. — С чего бы это я должна быть милосердной, мистер Карлайон? Разве милосердно было изгонять мать из семьи только за то, что она имела неосторожность полюбить бедного художника? А разве милосердно было не ответить на письмо моего отца, когда он остался один с крошечной дочкой на руках? Не говорите мне о милосердии! Ваша семья не знает, что это такое.

Карлайон, свернул на боковую улицу и остановил машину. Потом он повернулся к Джоанне.

— Значит, вы не так уж равнодушны, как притворяетесь, — сухо заметил он.

Джоанна потянулась к ручке дверцы, но он перехватил ее руку и удержал на месте.

— Успокойтесь, — сказал он. — Я согласен, что дед ваш поступил жестоко, и вы вправе гневаться на него. Но ваша бабушка ни в чем не виновата, она страдала, как и вы.

— Но почему же она ничего не сделала? — сердито возразила Джоанна. — Она ведь могла хотя бы написать письмо своей дочери. Могла бы ответить на письмо отца.

— Не могла. Вы, наверное, не совсем понимаете ситуацию. Она была замужем за человеком чрезвычайно деспотичным, и по ряду причин считала, что всегда должна ему подчиняться, даже если приходится отказываться от самых глубоких своих привязанностей. Не судите ее слишком строго, Джоанна. Ситуация была просто ужасной, и она пыталась выйти из нее с честью.

Карлайон отпустил ее руку, и Джоанна принялась растирать ее, чтобы не осталось синяков.

— Вы хороший адвокат, мистер Карлайон, но вы напрасно тратите время. Даже если бы я захотела встретиться с вашей семьей, это было бы невозможно. Вы, кажется, забыли, что мне приходится самой зарабатывать себе на жизнь. Я не могу все бросить и поехать в Англию.

— Но мне сказали, что кабаре «Кордиаль» на какое-то время закрывается, и все артисты получают отпуск. Я подумал, это очень удачно, что я нашел вас именно сейчас.

Джоанна не могла подавить любопытства.

— А как вам удалось найти меня? — спросила она.

— Совершенно случайно. Мои друзья пригласили меня в кабаре, и я был поражен, как вы похожи на портрет вашей матери. Когда она позировала для портрета, на ней был этот самый браслет. Я узнал его, как только вы подошли к нашему столику. К тому же ваш сценический псевдоним очень похож на ваше подлинное имя.

Джоанна взглянула на широкий золотой браслет. Он был украшен тремя плоскими аметистами и изысканной гравировкой. Его подарил ей отец, когда ей исполнилось пятнадцать, вместе с ниткой жемчуга и дорогой брошью с сапфиром — все это раньше принадлежало матери Джоанны. В трудные дни после смерти отца, жемчуг и брошь пришлось продать, но браслет она хранила как талисман и никогда не снимала.

— Понятно, — медленно произнесла она. — Вы, похоже, очень наблюдательны. Обычно мужчины не замечают такие детали. — Взглянув на часы она добавила: — Мне пора. Уже почти час.

Он нахмурился.

— Значит вы отказываетесь даже думать о поездке в Англию?

— Отказываюсь. Прошлое должно оставаться прошлым, мистер Карлайон. Не стоит ворошить старое. Вы видите: я сама устроила свою жизнь и намерена за нее держаться. Для меня вашей семьи просто не существует.

Карлайон положил руку на ключ зажигания, но так и не повернул его.

— Неужели вы так бессердечны? — спросил он.

Джоанна пожала плечами.

— Когда сам зарабатываешь себе на жизнь, нельзя расслабляться… особенно при моей работе.

— Понятно. Но мне кажется, вы уже добились успеха.

— Успех дается нелегко, — с горечью заметила она. — Если хочешь достичь больших высот на сантименты не остается времени.

— А когда вы их достигнете? Что тогда? — спросил он с любопытством.

— Найду себе богатого мужа и буду наслаждаться покоем до конца дней своих, — бодрым тоном ответила Джоанна. — Мне кажется, я не понравилась бы миссис Карлайон. Я совсем не похожа на воспитанных английских девушек.

Лицо Карлайона помрачнело.

— Ладно… Если уж нет надежды достучаться до ваших человеческих чувств, я предложу вам условия, которые наверняка вас заинтересуют, — резко оказал он. — Сколько вы хотите? Какова ваша цена, мадемуазель? Во сколько вы оцениваете поездку в Англию со мной?

Его презрительные интонации заставили Джоанну покраснеть от негодования. Она уже готова была ответить в том же духе, но сдержалась. У Карлайонов принято считать, что все могут решить деньги, раз уж другие средства не действуют. Когда-то дед тоже пытался откупиться от Майкла.

— Сколько вы можете себе позволить? — с усмешкой спросила она.

— Называйте сумму. Я заплачу.

Гнев вскипел в душе Джоанны. «Неудивительно, что ее отец ненавидел всех Карлайонов», — с презрением подумала она. Но лицо ее было совершенно невозмутимо, когда она спросила:

— Сколько времени продлится мой визит?

— Все зависит от того, как долго вы сможете скрывать свое истинное лицо. Я не хочу, чтобы ваша бабушка поняла, что она напрасно из-за вас терзалась.

— О, не беспокойтесь, я достаточно хорошая актриса. Две недели будет достаточно?

— Думаю, да, — сухо ответил он.

— Тогда, за двухнедельный ангажемент мой гонорар составит пятьсот фунтов, помимо прочих расходов, конечно.