До встречи в Бомбее

Гай никогда не приезжал с пустыми руками. Палата была наполнена цветами — настоящий сад из букетов. Их надоедливый запах витал в воздухе, стоял у Мэдди в горле, постоянным благоуханием напоминая, каким прекрасным мужчиной был Гай — любящим другом, которого невозможно обидеть. Если он привозил не цветы, то пирожные или мороженое, приготовленные на кухне «Таджа», книги или карты, чтобы скоротать время. Хотя все сладости нередко оказывались наполовину уничтоженными — когда Айрис приезжала в больницу, ее розовые щечки были обильно выпачканы кремом.

И еще было кольцо.

Он подарил ей кольцо за день до выписки и за два дня до Рождества.

Мэдди не удивилась, когда Гай встал перед ней на колени и протянул красную бархатную коробочку с изумрудом внутри. Мэдди знала, что это неизбежно скоро произойдет. Отец, заезжавший накануне поздно вечером, тоже предупреждал об этом. Ричард тайком пронес бутылку джина с тоником, спрятав ее под блейзером, и сказал, что ему необходимо выпить после только что состоявшегося разговора с Гаем.

— Он спрашивал моего разрешения на брак, — сообщил отец.

— О, — протянула Мэдди, оптимистично ожидая прилива небывалого волнения, — могу представить, как неуклюже это выглядело.

— Ты все верно себе представляешь. Я ответил ему, что единственный человек, чье разрешение ему потребуется, это ты.

— Но в душе ты против этого брака? Тебе не хочется, чтобы я соглашалась, — высказала свою догадку Мэдди.

— Когда я думаю о Гае, — сказал отец, оставив вопрос Мэдди без ответа, — то понимаю, что он всю жизнь будет относиться к тебе как к королеве. В этом я не сомневаюсь. Но я хочу, чтобы и ты была счастлива, — он беспокойно сморщился. — Но я боюсь, что ты не будешь.

— А если у меня получится? — настаивала она. — Если это то, что мне нужно? Что нужно Айрис?

— У Айрис есть ты…

— Мне кажется, ей нужно нечто большее.

— Так чего же ты на самом деле хочешь, моя милая?

— Перестать горевать, — ответила Мэдди дрогнувшим от трагической правды голосом.

— Ох, дорогая…

— И я не собираюсь до конца своих дней висеть на шее у тебя и у мамы, — продолжила она. — Ты уйдешь на пенсию…

— Пока еще нет.

— Но со временем. Айрис и мне нужен собственный… дом. И своя жизнь.

Ричард вздохнул.

— Обещай, что хорошенько подумаешь, — сказал он, — прошу.

Именно этим Мэдди и занималась всю бесконечно долгую ночь, изнемогая от жары и бессонницы на узкой койке и страдая от невозможности почесать загипсованную ногу. Подтянувшись повыше на влажных подушках и простынях, она перебирала в голове каждое слово, каждый взгляд и улыбку, которыми обменивались они с Люком, и старалась представить что-то подобное с Гаем. У нее не получалось. И уйдя с головой в воспоминания о Люке, она расплакалась из-за мучительной неизвестности, из-за того, что ей хотелось быть с ним так же сильно, как тогда, в темноте и одиночестве ее комнаты.

— Почему ты ушел? Почему тебе пришлось уйти?

Вопросы повисали в воздухе. Мэдди, прижав ладони к глазам, вслушивалась в тишину и наконец начала смиряться с тем, что ответа не будет никогда. Ее наполнил страх, что если она сейчас откажет Гаю, то проведет остаток дней, сходя с ума от желания услышать голос, которому уже не суждено прозвучать. Что она будет несчастна сама и сделает несчастным Гая тоже. И еще Айрис, которая почти шесть лет прожила без папы. Целых шесть лет! Веселую, умную, красивую дочурку, за которую она готова отдать жизнь, о которой так замечательно заботился Гай.

Мама права: Гай был отцом, о каком любой ребенок может только мечтать. Таким уж он уродился. Он был другом, преданным, искренним другом.

«Друг — это хорошо, — сказала как-то Делла, — надо же хоть с чего-то начать».

Но достаточно ли этого?

Мэдди еще боролась с сумбурными мыслями, пытаясь привести их в порядок, когда Гай встал на одно колено, взволнованный и неотразимый в своем кремовом костюме — просто картинка. С одним маленьким изъяном. Когда он преподнес ей коробочку и, запинаясь, произнес, что станет самым счастливым мужчиной на земле, если она согласится стать его женой, Мэдди не могла отделаться от мысли о том, как формально все это выглядело. И как отличалось от того, что хранилось в ее воспоминаниях: Люк, свесившись с кровати, вытаскивает мешочек с бриллиантами, которые Мэдди до сих пор носила на левой руке, и легко и соблазнительно делает ей предложение, заставляя плакать и смеяться от радости.

Однако мило. Очень мило.

— Я знаю, что никогда не смогу заменить Люка, — продолжил Гай так откровенно, что Мэдди почувствовала себя преступницей, — и даже не стану пытаться, — он серьезно и пронзительно взглянул на нее. — Но если ты позволишь, всю свою жизнь, пока я дышу, буду для тебя мужем, какого ты заслуживаешь. Я буду заботиться об Айрис, как о собственном ребенке, — его взгляд потеплел. В нем светилась любовь. — Мэдди, она и есть для меня как родная.

Вот что решило всё.