До встречи в Бомбее

Однако Эрнест был тих. Истощен. Он тоже побывал у Ипра с британскими экспедиционными силами, поскольку в момент мобилизации оказался в отпуске в Англии, и успел поучаствовать в бою. Если это можно так назвать. Все в его внешности как-то истончилось: он исхудал, волосы поредели, бледная кожа обвисла, как бумага, на его лице с плохо прорисованными чертами. Голову Элдис держал уже не прямо, а под углом, склонив подбородок к костистому плечу. Глаза постоянно бегали, будто он боялся задержать на чем-то взгляд. Это был совершенно не тот самоуверенный индийский офицер, замучивший Люка бесконечными разговорами и вопросами в Бомбее. Если бы Люк не видел его документов, он мог бы и вовсе не узнать Элдиса.

— А ведь он так не хотел ехать, — напомнил Люк Питеру. — Ты помнишь, как он настаивал, что необходим в Бомбее?

— Он умнее, чем я думал, — отозвался Питер на этот раз не без сочувствия. Их всех потрясли изменения, произошедшие с Эрнестом. И всем было страшно, но никто не спешил в этом признаваться; весь тот невыразимый ужас, который выпало испытать Элдису, мог быть уготован им всем.

— Я начинаю думать, что надо было и правда оставаться в Бомбее, — сказал Фразер в свою первую ночь в окопе, морщась от того, как содрогается земля от рвущихся вдалеке артиллерийских снарядов.

— И до тебя это дошло только сейчас? — со вздохом спросил Люк.

Он держал обоих поближе к себе, взяв Фразера под свое прямое командование и поместив Элдиса в окопе между собой и Питером. Так у него появилась хорошая возможность наблюдать, как Эрнест проводит большую часть времени, сидя на дне окопа, заламывая руки и глядя на пиротехнические эффекты в небе. Его сипаи тоже это видели. Они подошли к Люку и попросили назначить им другого командира.

— Я могу взять их, — вызвался Питер, — С радостью. Они славные парни.

Так оно и было. И Люк был бы рад отдать их под командование Питера. Но…

— Не могу, — устало сказал он. — Если я это сделаю, мне придется доложить об этом, — он отлично знал, что будет тогда с Элдисом. Все они уже слышали подобные истории. Учитывая, что у Эрнеста не было ранений, его предали бы военно-полевому суду и, возможно, расстреляли бы.

Люк решил, что сделает для Элдиса все возможное, поддержит, будет брать на задания полегче, поможет сохранить немного стойкости, прежде чем попросит поучаствовать в более серьезном бою. На тридцатое декабря была запланирована вылазка — последняя в 1914 году. Небольшое дело, в результате которого предстояло отбить несколько наблюдательных пунктов в расположении немцев. Все должно было пройти без жертв. Самое подходящее задание.

— Давай возьмем Китона тоже, — предложил Питер. — Меня просто оторопь берет от того, насколько он зеленый…

Они вышли рано, задолго до восхода солнца. Люк руководил такими походами бесчисленное множество раз, поэтому его не прошибал пот от переизбытка адреналина, когда он залез на лестницу и махнул остальным, чтобы следовали за ним. Он не ожидал никаких затруднений. На Рождество у них было своего рода перемирие — никаких дружественных футбольных матчей, о которых поговаривали в других секторах, и распевания «Тихой ночи» на нейтральной территории, — просто прекращение огня и немного спокойствия, чтобы все хоть немного выспались и написали домой на несколько писем больше. У Люка появилось время посмотреть в зимнее небо и помолиться Богу — который, как ему казалось, совсем рехнулся, — чтобы это было последнее Рождество, проведенное им во Франции.

— Это совсем неправильная молитва, — сказал Питер, ткнув Люка в бок. — Так ты можешь оказаться где-нибудь похуже.

— Где же это еще похуже? — удивился Люк.

— Я уверен, 1915-й нам еще покажет, — ответил Питер.

Они жили и не мешали жить другим, а боши не собирались стрелять тем утром. Вокруг стояла кромешная тьма. Поскольку они старались держаться поближе к земле, часовые не должны были заметить их приближения. При удачном раскладе они обстреляют немцев из минометов, обезвредят наблюдательные пункты и унесут ноги без потерь.

Всего в вылазке участвовало пятнадцать человек. Четверо офицеров: сам Люк, Питер, Элдер и Фразер, несколько закаленных в бою саперов и пережившие Ипр наики. Каждый знал свое дело. Люку не требовалось говорить им, чтобы не создавали лишнего шума, пока они все ползли по мерзлой, изрытой снарядами земле к окопам бошей. Ему даже в голову не пришло, что Эрнеста, который и так постоянно молчал, нужно предупреждать о том, чтобы тот держал язык за зубами.

Но когда они подобрались к цели настолько близко, что стало можно различить запах немецкого кофе и услышать шкворчание жареного бекона, Эрнест начал издавать странные звуки: что-то между блеяньем и воем, перемежающимся подавленными всхлипываниями.

Ошеломленный Люк зашипел на него, чтобы он затих. То же самое сделали остальные.

— Христа ради, — пролепетал дрожащим от страха голосом Фразер, — может кто-нибудь заткнуть ему рот?

— Элдис, — произнес Люк, начиная впадать в панику, — немедленно прекратите.