До встречи в феврале

– Ну так какого чёрта ты прохлаждаешься?! – Свирепствовал Джим, заставляя меня вспотеть, хотя я сидел на мамином диване в одних трусах. – Я нанял тебя не для того, чтобы ты отлынивал от работы, Кларк! На твоё место много желающих. Чтобы через двадцать минут был в офисе или можешь искать другую работу!

Джим Макдугалл не слышал о методе кнута и пряника. Он только хлестал всех кнутом, но и это по-своему работало. Я побил все рекорды скорости, натянув брюки, почти запрыгнув с костылями в такси и успев в офис за восемь минут до назначенного времени. С тех пор я никогда не брал больничные и покидал рабочее место последним, пусть испепелялся от температуры под сорок, пропускал юбилей отца или валился с ног от подозрения на аппендицит.

В палате гастроэнтерологического отделения я уже выдумывал броские лозунги для рекламы арахисовой пасты «Скиппи» через двадцать минут после того, как очнулся после операции. Реклама принесла нашим клиентам прибыль в двадцать процентов всего за неделю, отчего Джим разрешил поваляться с перевязанным животом на денёк дольше. Если наркоз так благотворно сказывается на фантазии, то я бы ложился в больницу на «наркозную профилактику» раз в месяц.

В день, когда «Делюкс», наши прямые конкуренты, с которыми Джим с самого начала вселенной был на ножах, переманили «Шелбурн Виньярд», он созвал срочное совещание. Выдернул меня прямо с похорон двоюродной бабули, чтобы устроить разнос и найти лазейки, как вернуть лучшую винодельческую компанию назад.

Сколько пропущенных первых свиданий, забытых праздников и бессонных ночей! Цифры давно вышли за рамки, так что вести счёт бессмысленно. Если ты получал место в «Прайм-Тайм», то на этом месте ты ел, спал и жил. Ни личной жизни, ни отдыха, ни свободного времени. Только так, если ты хотел чего-то достичь в сфере рекламы в таком городе, как Берлингтон. Здесь не Нью-Йорк, и пусть конкуренция не столь высокая, другим достаточно дыхнуть тебе в спину, чтобы сдуть с насиженного места и занять его своими амбициями.

Сотрудники компании ощущали колоссальное давление, едва ставили свою закорючку на рабочем контракте.

В прошлом году Джим заставил весь аналитический отдел выйти на работу в девять утра после новогодней ночи, хотя сам оплатил фуршет в пабе «Финниган» до трёх утра. Полночи Джим, разменявший шестой десяток, отрывался наравне с двадцатилетними подчинёнными, но вошёл в офис свежее наливного яблочка, сорванного с ветки. Остальные напоминали гнилые опадки, которые никто не захотел бы пробовать на вкус.

Джим уволил Линдси Дагерти после двух часов работы за то, что она назвала его «Джимми» и принесла латте вместо капучино. Оштрафовал Майка Лоусона за то, что он опоздал на пять минут, когда его сбил велосипедист на переходе у офисного здания. Заставил Дирка Дженкинса мчаться домой и переодевать галстук, потому что только Джим мог носить зелёный на работе.

Легенды о сумасбродстве и безумствах Джима Макдугалла перестали слыть небылицами, когда я видел каждую выходку собственными глазами и даже поучаствовал в парочке из них. Но по большей части шалости босса обходили меня стороной. По каким-то невообразимым причинам Джим уважал меня больше остальных и никогда не отыгрывался. Звал выпить кофе в обеденный час, хлопал по плечу после удачной рекламной компании и всегда справлялся о здоровье мамы.

До сегодняшнего дня.

На высоте десяти миль над землёй проделки Джима казались ещё отвратительнее, но я усмехался про себя, припоминая каждую. Самолёт нёс меня на крыльях неизвестности прямиком в Лос-Анджелес. Каждое облачко вызывало эффект дежавю. Одиннадцать лет назад я вот так же летел на другой конец материка, чтобы поступить на факультет маркетинга, рекламы и сервиса. Бесценный опыт, от которого я поспешил сбежать обратно в Берлингтон, где всё было так знакомо.

И вот я снова летел в бесконечный, обжигающий «Ла-Ла-Лэнд», о котором мечтают все, и уже испытывал тоску по дому. Не то чтобы я безнадёжный домосед, скорее – безнадёжный домолюб. Устроился я в этот раз с большим удобством – Джим не поскупился на первый класс, так что под ухом не храпел какой-нибудь сальный тип и не рыдал недовольный младенец, делая недовольными всех кругом. Да и вещей взял немного. Самое необходимое, остальное докупится уже на месте. Вещи стоят денег, но не того, чтобы к ним привязываться.

Когда надпись «Пристегните ремни» погасла, симпатичная стюардесса исполнила моё желание, как добрый джинн, только тереть ничего не пришлось. В моей руке оказался бокал с виски, на коленях – поднос с сырным сэндвичем, и пока мои не храпящие и не рыдающие «первоклассные» попутчики дремали, я залез в телефон, чтобы ещё раз взглянуть на квартиру, в которой проведу следующие три месяца.