До встречи в феврале

Что за ерунда! Я не просился, чтобы меня отправили в Лос-Анджелес, пусть всего на три месяца. Меня вполне устраивал мой скромный офис и скромная жизнь в Берлингтоне, но кто-то насильно выпихнул меня на целую зиму. Неужели Джим оказал эту медвежью услугу? Подыграл и помог перепрыгнуть через несколько ступеней карьерной лестницы. Но он и словом не обмолвился, что это его рук дело. А теперь мне светит увольнение, если я не блесну фантазией и не впечатлю Дирка Бёртона.

У меня чуть больше суток на то, чтобы придумать блестящую идею для рекламы бурбона и полу-съедобного печенья, а я даже не открывал папки, что передала Мона. По вине своей новой знакомой-художницы я провалялся в больнице и теперь туго соображал. У меня всё ещё ломило рёбра и побаливал живот. Я не ел ничего после того злосчастного куска пирога, но знал, если положу хоть кусочек в рот, тут же выверну всё обратно.

Добро пожаловать, называется.

Я так разозлился на эту Эмму Джеймс, что чуть не написал ей предлинное и нелестное сообщение, но сдержался. Лучше направить энергию в нужное русло и придумать, как продать печенье, вкус которого ненавидел, и бурбон, который давно потерял свою популярность. Работа – всё, что у меня есть. И терять её не хотелось.

Эмма

– Вы смотрите на меня так, словно призрака увидели.

Хозяин дома улыбнулся открыто и по-доброму, а я всё ещё не могла произнести ни слова и сидела над остывающей чашкой, пока он попивал себе кофе. Словно каждый день приглашает к себе незнакомок из Лос-Анджелеса отведать пирожных.

– Что-то вроде того. Извините, – спохватилась я, заметив, что пялюсь на него во все глаза. – Просто я не ожидала, что вы… такой.

– Обаятельный? Весёлый? Лучезарный? – Подтрунивал он.

– Молодой. Я представляла себе…

– Шестидесятилетнего старика с лысиной и обвисшим подбородком?

– Что-то вроде того.

– Ну, вы в точности описали моего отца.

– Ещё и имя такое…

Кого, скажите мне на милость, в современном мире называют так претенциозно? Хорошо ещё не Вильгельм или Иоганн какой-нибудь.

– Старинное? – Подсказал Хьюго или Уильям, как его там.

– Скучное. – Выдала я, отчего-то решив, что с этим парнем можно пошутить. И не ошиблась, ведь он заливисто рассмеялся, словно я не про него говорила, а сплетничала о какой-нибудь королевской особе.

– С этим не поспоришь. – Согласился мистер Максвелл и аккуратно поставил чашку на блюдце. – В нашем роду принято называть детей так, что в школе им приходится несладко. Моего отца тоже звали Хьюго, но, как по мне, это имя…

– Подходит дворянину, которому скоро стукнет восемьдесят?

Он снова засмеялся, и я поняла, что мне безумно нравится слышать его смех.

– Вы мысли мои читаете. Уилл нравится мне гораздо больше. Почему же вы не пьёте кофе? Я ведь даже не дал вам позавтракать.

– Просто я всё ещё в шоке.

– Простите меня за этот спектакль. – Искренне извинился хозяин дома. – Мой водитель приболел, вот я и решил лично забрать вас. А когда вы спросили про мистера Максвелла, решил немножко…

– Поиграть со мной? – Злость нагрянула неожиданно. Не терплю, когда меня дурачат, как ребёнка. Один мужчина уже наигрался с моими чувствами, другому я не позволю такого бесстыдства.

– Нет, только узнать, что вы действительно обо мне думаете. Ещё раз простите меня, мисс Джеймс. Я не имел права. Но в моём положении редко предоставляется возможность поговорить с кем-то открыто, услышать непредвзятое мнение. – Мистер Максвелл отвёл взгляд и погрустнел, напомнив, что и у богатых мира сего есть чувства, которые периодически ранят. – И вы в открытую высказали всё, что думаете обо мне и о моём вкусе в искусстве.

– Извините, я не хотела вас обидеть…

– Напротив! Вы не обидели, а только раззадорили меня. Купить все эти картины мне посоветовал агент, которому я плачу немалую сумму. Вы пейте кофе. Горячий он куда вкуснее.

Голос этого мужчины убаюкал меня, ввёл в какое-то подобие транса, из которого могла вывести только просьба испить из фарфора и отведать угощений. Он так трогательно поджал губы, умоляя выпить кофе, что я не смогла бы устоять, будь в чашке налит уксус. Пока я добавляла сливки в чашку из маленького кувшинчика, рука моя немного дрожала под внимательным взглядом хозяина. Сделав глоток, я чуть не вытаращила глаза, и сразу сделала второй. Без сахара и полутёплый, этот кофе показался нектаром богов.

– Вижу, кофе вам пришёлся по душе. – Одобрительно улыбнулся мистер Максвелл.

– Никогда не пила ничего вкуснее!

– Тогда вы должны перепробовать всё это. Парижские трюфели, белый швейцарский шоколад, неаполетанская пастьера.

И следующие десять минут он заставил меня перепробовать всё, что Гилберт собрал для нас на подносе. Я сама растаяла, как швейцарский шоколад на жаре, после такой дозы сахара и удовольствия. А пока я наслаждалась самым необычным завтраком в своей жизни, сам мистер Максвелл ни к чему не притронулся и, казалось, наслаждался моим сладостным мычанием.

– Так у вас есть агент по живописи? – Лопаясь по швам вместе с джинсами, вернула я беседу в деловую колею.

– Есть. Но судя по вашему виду, Сьюзен не очень хорошо во всём этом разбирается.