До встречи в метро

Солнце стояло высоко в зените, когда Ася шагнула через знакомую калитку. Взгляд тут же упал на дерево, тянущееся к низу из-за зреющих груш. На стволе проглядывали круглые срезы, которые в прошлый раз еще были ветвями. Егор мастерски справился с обрезкой, не придраться. Перед глазами стояла его лучезарная улыбка, и как он с бахвальством крутил в руке пилу, словно мальчишка. Такой смешной! Такой родной! Воспоминание, в которое против воли нырнула Ася, стало тянуть и ее к земле. Она присела на корточки и опустила голову, так что крупные слезы падали перед кроссовками на треснутый асфальт дорожки и тут же высыхали под палящими лучами солнца. Асю захватила безмерная печаль. И горечь от того, что она сама виновата в своих бедах. Влюбилась в парня, зная, что мысли его уже заняты другой!

Вытерев лицо ладонями, излишне резко, с отчаянием, Ася выпрямилась и обвела двор взглядом. Что может лучше всего излечить разбитое сердце? Конечно, труд! Она скинула у покосившейся лавки рюкзак, ощутив только сейчас его вес, до этого пребывая в состоянии, когда ничего вокруг не замечаешь, и направилась в сторону сарая. Баба Тоня сказала, что банки с краской и кисти стоят в дальнем углу на прибитых к стенам полках. Она с внуками уже почистила забор наждачкой от старой краски, так что оставалось лишь обновить цвет.

Инвентарь нашелся быстро, прямо под накинутой поверх тряпицей. Ее Ася решила тоже взять в эксплуатацию, разорвала на лоскутки, чтобы потом оттереть кисти и те поверхности, которые в краске оставаться не должны. Зная, какая она по жизни аккуратная, Ася приготовилась заранее исправлять косяки.

Скинув рубашку и оставшись в спортивном лифе, Висовская закатала штанины по колено и вышла из сарая с банкой краски в одной руке и тарой с торчащими малярными кисточками в другой. С виду вылитый сорванец Том Сойер.

Конечно, работать в солнцепек – идея так себе, но Ася решила, что солнце не такое уж колючее, а мысли вытравить из головы хотелось неимоверно. Она расположилась у края забора и принялась аккуратно наносить слой за слоем зеленой краски. Рука двигалась монотонно, спасительный ветер обдувал кожу, слезы больше не рвались сорваться с ресниц. Так почти что в забвении прошла треть часа.

А потом Ася поняла, что в ее мирное царство уединения вторглись. Сначала она услышала шаги, следом ощутила аромат одеколона, и, наконец, дыхание – быстрое, шумное, тревожащее. Страшно было оборачиваться. Неужели она умудрилась словить солнечный удар или надышалась краски, и теперь ее преследуют галлюцинации?

– Значит, решила справиться сама, да? Чтобы баба Тоня тебя одну угощала божественными пирожками? Ай-ай-ай, Ася, как не стыдно. Не думал, что ты такая эгоистка.

Голос отмел прочь все сомнения. Он был настоящий и принадлежал отнюдь не иллюзии. Она обернулась и уставилась на Егора, который стоял в паре шагов в светлой футболке, брюках и разных носках – фуксия и лимон, а еще переворачивал кепку на голове козырьком назад. Он демонстративно размял руки, вытянув их перед собой, а потом медленно прошел к банке с кистями и стал выбирать самую удобную для себя, чтобы ложилась в ладонь.

– Ты что тут делаешь?! – не удержалась от вопроса Ася, голос ее превратился в тихий писк.

– Как что?! – Егор выгнул одну бровь. – Забор крашу.

Он уверенно скинул на траву кисти, а в тару, где те стояли, отлил себе краски. Не проронил ни капли и поделил ровно поровну.

– Кое-что забыл!

Одним движением руки Егор выудил из рюкзака вторую кепку, с логотипом футбольной команды, за которую болел дедушка Аси, подошёл к девушке и нахлобучил ту ей на голову. Сбоку висел ярлычок. Егор тут же чертыхнулся и сорвал его.

– Забыл ликвидировать улику. Подумал, что твои банданы и ободки не защитят от солнечного удара, купил вот.

Парень как ни в чем ни бывало принялся за работу. Асе оставалось лишь молча открывать и закрывать рот, не веря в происходящее. В груди бушевал ураган из эмоций – от непонимания, растерянности, злости до глупой радости. И светлое чувство вытесняло все прочее. Так что спустя пару минут по щекам Аси, пока она макала кисть в краску и вела по деревянной доске, текла влага уже совсем не от боли и тоски.

Но это было неправильно. И сдержать себя Ася не смогла. Ей отчаянно нужно было упорядочить мир вокруг, чтобы почва, вмиг ставшая зыбкой с появлением Егора, держала на ногах твердо и уверенно. Асе нужны ответы. Она двинулась в сторону Рыжова, решившего красить забор с противоположного конца.

– Ты не должен быть здесь!

Ася слишком резко обратилась в сторону Егора, сопровождая речь экспрессивным жестом рукой, что обильный шлепок краски с кончика кисти полетел прямо на его светлую футболку.

Егор опешил. Он удивленно перевел взгляд на впитывающееся и растекающееся дальше пятно.

– Это вызов? – лукаво выгнув бровь спросил, поставив Асю в еще большее замешательство своей игривой непринужденностью.

«Что же это с ним такое?» – думала про себя девушка. Вслух же вышло сказать:

– Ты перегрелся?!