До встречи в раю

Михайлов расцвел, рысцой потрусил в парк.

- Давненько не разминались на "главной ударной силе сухопутных войск",- произнес Лаврентьев, когда запыленные танки остановились у штаба. Механики-водители, ко мне!

Оба капитана шустро выскочили из машин, встали перед командиром.

На какое-то мгновение Лаврентьев задумался, прикинув последствия своего решения. Не доложив руководству о ситуации, броситься очертя голову в гущу боевых действий на двух танках, которые в считанные секунды можно сжечь из гранатометов, укрытых в любом окне... Бездумно, безрассудно, нелепо...

- Михайлов, иди, разбуди Козлова. Он у себя отсыпается после ночи. Скажи, срочно!

Капитан бросился исполнять приказание.

- Свалимся на них без предупреждения. Они будут ждать, что мы начнем переговоры, и будут торговаться,- подумал вслух Лаврентьев.

Появился заспанный начальник разведки. На его красном помятом лице отпечатался шрифт: видно, спал, бедолага, подстелив газету.

- Твоего шефа Сабатин-Шах взял в заложники. Требуют выкуп - три танка. Ситуация ясна? Какие будут предложения?

Козлов очумело посмотрел на командира, потер кулаком глаз и, уже почти выйдя из состояния сна, покосился на танки, которые сразу и не приметил. Потом вздохнул, пожевал губами и произнес:

- Знать бы, где его держат...

- Проснись! - громыхнул Лаврентьев. Если бы знали, тебя б не дергали. Давай, три свое ухо,- не выдержал он. Думай, черт бы тебя побрал, где его могут прятать? Ты начальник разведки или нет?

Наконец Козлов выдавил:

- У Сабатина здесь живет двоюродный брат, Рама, ярый фундик, он один из его ближайших помощников... У него большой дом за высоким каменным забором. Есть и подвалы - с вином. Очень любит это дело...

- Знаю этого живодера,- перебил "медитирование" Лаврентьев. Метров двести или триста от общаги. Но с чего ты решил, что его будут прятать именно там?

- Чтобы никто не знал и не проговорился. А брату он доверяет как себе.

- Ладно. Мосты сожжены. Козлов, ты во втором танке, за командира. Начнем со штаба. Стрелять по моей команде. Осколочно-фугасным...

И про себя добавил: "Я вам устрою нейтралитет!"

Лаврентьев включил танковое переговорное устройство, проверил связь с Коростылевым.

- Как самочувствие? Хорошо? Восторг? Тогда гони прямо!

Потом он соединился с начальником разведки, приказал подготовиться к

- Я уже подготовился,- доложил Козлов.

Коростылев сжимал рычаги, тянул, чувствуя плечевую силу, танк, ощущая человека через планетарный механизм поворота, послушно поворачивал тяжелый корпус. Стальные подошвы крутились, выламывая метры асфальта,сила! И лишь точная струя, пущенная из гранатомета таким же волком войны, могла остановить танковую тушу.

Лаврентьев знал лишь одну дорогу - до Кизыл-Атрекского моста, а далее прямо и прямо, до самого второго караула, где даже в самую жару лежали, всегда холодные, груды и штабеля смертельного груза: десятки тонн боеприпасов: 5,56, 7,62, 86, 100, 120, 122, 240-миллиметровые остроконечные, людьми сделанные и для погибели же людей предназначенные... Только он один и Коростылев, как самый старожил, знали точное количество этой огромной, спящей, разрушительной силы, которой хватит, чтобы разнести до молекулярного состояния всю Долину, изменить течение реки, сделать из ойкумены сплошную серую пустыню с вкраплениями красного.

Лаврентьев сначала хотел идти на штаб Сабатин-Шаха, но понял, что это будет безрассудным, что лучше захватить двоюродного брата по имени Рама. На перекрестке он приказал повернуть, чтобы выйти к дому не по северному шоссе, а по переулкам и полям. Еще два дня назад в этом районе все полыхало. Теперь здесь стояла мертвая тишина, а грохот, который они производили, не вплетался в нее, а наслаивался и замирал. Черные окна, обрушенные стены, обломки мебели, обгоревшее тряпье, шибающий в нос приторно-кислый запах гари... У порога обугленные человеческие останки н черная кукла со скрюченными конечностями... Какие чувства, мысли, желания, мечты, радости, надежды жили в этом теле, прежде чем судьба наотмашь и враз не отняла все, жестоко и страшно вырвав душу, растоптав и надругавшись?.. Мужчина или женщина - обугленное единообразие.

Они подъехали к белому каменному забору, Лаврентьев развернул пушку назад и скомандовал Коростылеву "полный вперед". Танк выдавил железные ворота и кусок стены, по развалинам въехал во двор. Здесь был маленький оазис: росли деревья, цветы, в глубоком арыке журчала вода. В доли секунды Лаврентьев оценил это великолепие, снова развернул пушку, нацелив ее в окно, спрыгнул с брони и с автоматом наперевес ворвался в дом. За ним следом бросился Козлов. Где-то в потемках завыла женщина. Хозяин, тучный человек лет тридцати, держал автомат и бледнел на глазах. Командир отобрал оружие, коротко скомандовал:

- Выходи!

Хозяина дома посадили на башню.

- А теперь говори: где майор Штукин? Иначе я разнесу твой дом в щепки.

Рама обильно вспотел, по мясистому лицу потекли капли.

- Козлов, заряжай! - скомандовал Лаврентьев мертвенным голосом, от которого даже у Коростылева пошли мурашки по телу.