До встречи в раю

Юра с ужасом представлял, как привезут его друга, избитого, окровавленного, со связанными за спиной руками, и молил бога, чтобы дал ему шанс спастись. Прошли сутки, другие… На третьи о Сиреге почти и не вспоминали. Вспомнили о Юрке, схватили за шиворот и поволокли к Кара-Огаю. Но, видно, у него был такой жалкий и несчастный вид, что Лидер, махнув рукой охранникам — «свободны», — усмехнулся.

— Где прячется твой дружок? — спросил он.

— Уехал из города, — тихо ответил Юрка.

— Куда?

— Не знаю… Но если бы и знал, все равно не сказал бы.

— Вот как?

Лидер встал из-за стола, подошел к съежившемуся пареньку, навис над ним глыбой, хоть и был пониже ростом.

— Глупая женщина мне все рассказала… Она рыдала и стояла на коленях, вымаливая у меня прощение за то, что укрывала другую — подлую и мерзкую тварь. Я ее простил, потому что единственной ее виной была верность дружбе. Люди, которые предают друзей, — самые последние негодяи. Когда я сидел в тюрьме, среди нас самым страшным преступлением было предательство. Таких мы убивали как крыс… Теперь скажи мне… — Лидер нахмурил брови, отвернулся к окну. — Ты знал, что сотворил твой дружок?

— Да, — уже спокойней ответил Юра. — Он мне все рассказал: как подбросили сгоревшее тело моей девушки, как поджигали… Я ему это до сих пор не простил. Я сказал, что за все подлое ему когда-нибудь придется отвечать.

— Ты правильно сказал, мальчуган… — Кара-Огай усмехнулся, покачал своей крупной головой. — Дай бог, чтоб так было всегда! Не предавай друзей, даже если они сами предают тебя… А на могиле мы поставим новую табличку — с именем твоей девушки. Все будет по-людски…

Юра вышел из кабинета ошеломленный, сердце болело и неровно стучало. Будто гигантский экспресс пронесся мимо него, обдал жаром, упругим ветром и умчался в свою сторону по гулким рельсам.

На пороге он столкнулся с Тарантулом — старым арестантским вождем. Он цепким взглядом скользнул по Юрчику, попытавшись догадаться, что делал этот юнец на ковре у Лидера Движения. Тарантул, в миру Сагиб, готовил почву в столице. В республике близились президентские выборы, и Кара-Огай надеялся победить. Но для этого надо было очень много денег. Сагиб, правая рука, хорошо поработал, встречался с теневиками, воротилами торговли, авторитетами кланов. Однако нужные люди мягко, но настойчиво интересовались гарантиями и будущими правами…

Обо всем этом Юрчику не дано было знать. Тарантула он даже не разглядел, медленно спустился по лестнице, вышел на улицу. Тут у него все и поплыло перед глазами, ноги подкосились, хорошо, что сразу ухватился за стену. В нескольких шагах от него стояла Машенька. Он вскрикнул и чуть не лишился чувств.

— Юрка! Юрочка!!!

Ее голос, родной, живой, настоящий, как брызги яркого света, тут же придал ему сил. В одно мгновение Маша вспорхнула и перелетела от мрачной машины прямо к нему в объятия.

— Машенька, это ты? Тебя бог послал или я сошел с ума? Ты не умерла?

— Я живая, живая, живая!

— Почему ты ушла?

— Я не ушла, так получилось. Тогда, на пожаре, я плохо соображала. А потом я нашла своего отца. Он сейчас там, у Лидера.

— Где ты была все это время, Машенька?

Только сейчас он внимательно разглядел свою девушку. На ней было изящное платье из белого бархата, кольца, серьги с бриллиантами украшали ее прозрачную кожу. И Юрка понял, что его любовь, его Маша все это время жила в ином измерении. Он почувствовал, что она стала чужой, хотя и еще прекрасней. Ему стало стыдно за свои обноски и даже за ту юбчонку и блузочку, которые он ей дарил…

— Меня увезли в столицу, показывали врачам. Отец не хотел отпускать меня. А про тебя мне сказали, что ты куда-то уехал.

— Так ты сидела взаперти?

— Нет, но я все время была с двумя женщинами. Они обслуживали меня. Отец не хотел, чтобы я уходила из дома, боялся потерять меня. У него была такая страшная жизнь. И он так любит меня…

— Я тоже тебя люблю, — пролепетал Юра. Кровь хлынула ему в лицо, он почувствовал, что опять слабеет.

— И я тебя, Юрочка. Только я боюсь, что отец не разрешит… Он хочет отправить меня учиться за границу — в Сорбонну или Оксфорд, нанял мне учителей. Но это так скучно. Я все время одна… Почему ты меня не искал? — вдруг сердито спросила она.

Юра опешил:

— Я думал, ты сгорела…

— Сгорела? Какая чушь! Почему я должна была сгореть как полено?

Он с горечью отметил, что в ее речи появились новые слова и резанувший слух незнакомый властный тон.

— Но ведь был пожар, а ты пропала…

— Да, конечно, прости, я совсем забыла… — виновато согласилась Маша и опустила глаза, сразу превратившись в ту самую девушку, которую он знал и которую, кажется, вновь потерял…

— Ты стала другой. Ты ли это, Маша?

— Не спрашивай так, не говори так!

Ее лучистый взгляд задержался на его руках.