До встречи в раю

— Только о тебе думал, — ответил он.

— Ты меня сделал наложницей в своем доме! — выкрикнула Люся, повернувшись на бок. — Твои биндюжники готовы конвоировать меня даже в туалет. Ты меня арестовал? И какой срок ты мне дал? Три года, пять лет или пожизненно? Будешь хвастаться: моя любовница тоже сидела!

— Замолчи… — Голос Кара-Огая потяжелел, будто налился металлом. — Ты же знаешь, за мной охотятся, хотят убить. Но первая пуля в мое сердце, чтоб ты знала, моя дорогая девочка, — последние слова дались ему с большим трудом, — будет та пуля, которой выстрелят в тебя. Да, я, немолодой уже человек, познавший многое в жизни, живущий только любовью к тебе, не вынесу, если хоть волосок упадет с твоей головы. А они — я это хорошо знаю, разведка донесла — готовятся убить тебя, мой ангельский голосок…

— Голосок, волосок… — пробурчала она. — Стихи еще начни писать.

И это проглотил влюбленный старый безумец. Он решил терпеть до конца.

Вспомнив о подарке, вытащил из кармана бархатную коробочку, присел на широкую кровать… В глазах Люси вспыхнул заинтересованный огонек.

— Папочка что-то принес?..

Люся, забыв о щедром любовнике, с неподдельным восхищением любовалась жемчужным колье… «Какие же мы разные! — подумал с внезапно нахлынувшей грустью Кара-Огай. — Ей достаточно блестящей безделушки, мне же подавай всего лишь президентское кресло…»

Она распахнула халат, обнажив плечи и грудь, медленно надела колье, передернулась, кожей ощутив его холод и тяжесть. Встала, подошла к овальному зеркалу, осторожно поправила украшение. Глаза ее засверкали с не меньшим блеском, чем жемчужины. Люся так и не смогла скрыть восхищения, бросилась на шею Кара-Огаю. Он, снисходительно улыбаясь, по-отечески обнял ее.

— Спасибо, папочка… — Она чмокнула его в щеку. — Это прекрасный подарок… А кто его раньше носил?

— Английская королева, — усмехнулся он.

— Ты всегда разговариваешь со мной в шутливом тоне. — Люся притворно обиделась.

— Не хватало, чтобы я с тобой решал какие-то серьезные дела. Поверь: у меня их и так предостаточно. Пройдет время — и ты станешь королевой республики, — пообещал Кара-Огай.

Люся фыркнула:

— В республиках королев не бывает! Это каждый школьник знает.

— У нас все может быть.

— И ты будешь королем? А корона у тебя есть, Кара-Огай Первый?

* * *

Город вымер. Люди прятались по щелям, продукты не подвозились, и бывшие сокамерники очень скоро отощали, оторвавшись от питающего соска матушки-тюрьмы. Но взамен они получили свободу, ни с чем не сравнимую, пьянящую и бестолковую. Если бы их спросили, какое чувство испытывает шатающийся на свободе зэк, то они, скорей всего, ответили бы, что это вечное ощущение голода, урчание желудка и чисто волчье желание кого-то сожрать.

Бродяги не преминули зайти в распахнутую докторскую квартиру.

— А он не приведет ментов? — спросил Консенсус, оглядываясь. — Хорошая квартирка, ухоженная…

— Где ты сейчас ментов сыщешь? Половина разбежалась, другая половина воюет, — проворчал Вулдырь.

— Ну кого-нибудь еще приведет…

— Не понтуйся. Кому нужен этот чмушник, от него даже телка слиняла… — резонно заметил Вулдырь и уселся на диван, брезгливо сбросив на пол смятую простыню. — Плясали они здесь, что ли?

Консенсус воспринял это как приглашение, с визгом прыгнул на диван и начал подпрыгивать на нем, как на батуте. Вулдырь тоже вскочил и начал скакать вместе с товарищем. Так они прыгали вразнобой, крича: «И-хо-хо, и-хо-хо, и трусы от тети», пока диван не стал хрустеть всеми суставами, трещать и разваливаться на части. Лишь когда из него поперла во все стороны пружинная начинка, которая так и норовила изорвать заимствованные у доктора наряды, ловцы удачи угомонились и спустились на землю.

— Ху-у, давно я так не дурачился! — выдохнул Вулдырь. — Мы с тобой раздолбали семейное ложе. Очкарик не переживет.

— Кстати, где он шляется? — гневно вопросил Консенсус. — Мы бы его отправили за водярой.

— Придет, никуда не денется.

…А он и вправду пришел. Доктор Шрамм собственной персоной. А куда ему было идти, как не в собственную квартиру? Сначала зэки услышали тихое шуршание. «Крысы!» — сказал Консенсус. К этим животным они привыкли: во время ночных вылазок они попадались на каждом шагу — жирные, отъевшиеся, похожие на котов-мутантов… Нервно задергалась ручка. Квартиранты тихо подошли к двери, Вулдырь прихватил кухонный нож. Консенсус резко распахнул дверь, отпрянув в сторону. Доктор застыл, сжался, как лопнувший шар, а зэки в один голос выпалили:

— А вот и хозяин пришел!

Консенсус тут же посуровел:

— Да какой он хозяин! Бомж!

— Бомж, пошел вон! — скомандовал Вулдырь.

— Господа, — начал канючить сломленный человек в грязном халате с драконами, — вы не можете меня прогнать, я здесь прописан. Вот и табличка на двери — «Доктор И. Г. Шрамм»…

— А-а, ты, значит, еврей? — обрадовался Консенсус. — Вот и катись в свой Израиль.

— Я не еврей, у меня чисто немецкая фамилия! — застонал Иосиф Георгиевич.

— Значит, катись в Германию! — отрезал Консенсус.

Но тут Вулдырь схватил доктора за воротник и втянул в квартиру.

— Заходи, гостем будешь!