До встречи в раю

Первым делом Шрамм открыл шкаф с посудой и стал сбрасывать на пол громады сервизов. Они крошились, разлетались, бились с оглушительным звоном, треском, хрустом. Но это было только начало. Иосиф Георгиевич открыл платяной шкаф и даже покраснел от удовольствия: сколько здесь висело разноцветных тряпок! Он кинулся на кухню, схватил столовый нож и с яростью зверя набросился на платья супруги директора.

Директор завыл:

— У-у, Иосиф Георгиевич, мы же вместе работали, как вы можете? Я вас любил и уважал…

— Где утюг? — зарычал Шрамм и схватил толстяка за грудки.

— Деньги в конверте, приклеены к днищу шкафа! — торопливо доложил тот, решив откупиться частью припрятанных денег.

— Я же спросил про утюг, свинья! — мертвенным голосом уточнил Шрамм, одновременно отрывая у директора рукав халата.

Подельники в это время углубленно изучали содержимое полок и чемоданов. На квартиру было страшно смотреть, и директор, чтобы не потерять сознание, старался глядеть в стену.

И тут за окном раздался писклявый женский голосок:

— На третьем этаже в квартире директора — воры!

— Да, мы знаем! За милицией послали? — послышался голос другой женщины.

— Послали, послали! Они тут рядом, сейчас придут! — обнадежил какой-то мужчина.

Грабители замерли, мгновенно почувствовав, как промокли от пота маски. Лишь Иосиф Георгиевич сохранял поистине железную выдержку.

— Сматываемся! — выдохнул Консенсус.

— Ты, ворюга проклятый, если вякнешь про меня мусорам, — с расстановкой произнес Шрамм, уткнув указательный палец в шею толстяка, — я отрежу тебе голову, а мои кореша сожгут твою квартиру. Ты понял?

— Да… — сипло ответил директор, совсем потеряв голос.

Шрамм чувствовал себя на седьмом небе и абсолютно не ощущал страха.

— Ио, линяем! Хочешь, чтоб нас менты зацапали? — уже с порога крикнул Консенсус.

Прыгая по лестнице, как мяч, он первым вылетел из подъезда и тут же получил по голове сильный удар дубинкой. Устояв, он обернулся и увидел две черные тени. Та, что покрупней, открыла рот и произнесла:

— Беги, живо!

Консенсус не заставил себя ждать и заплетающейся походкой побежал прочь от непонятного милиционера, ожидая пулю в спину.

Вулдырь замешкался, пытаясь найти деньги, повеселевший хозяин молчал, как индюк, и тогда бандит схватил в горсть какие-то ложки и вилки, рванулся вниз, перепрыгивая через ступени. На выходе его тоже хорошо треснули по темечку, он растерянно ойкнул, выронив награбленное, обернулся, получил еще раз и сквозь звон услышал:

— Беги, живо!

Пошатываясь, Вулдырь исчез за углом дома.

Иосиф Георгиевич спускался неторопливо — спешка не красила истинного гангстера, пусть даже и не было у него шестизарядного «кольта». Шагнув на воздух, он вдохнул полной грудью и тоже получил дубиной по башке. Он рухнул на землю.

— Кажется, ты перестарался, — сказала Машенька, бросив не понадобившуюся ей палку.

— Ничего, он заслуживает, — возбужденно ответил Юрка.

Доктор зашевелился и замычал.

— Ожил, — тихо сказал Юра.

— А они не вернутся?

— Нет, они до сих пор не могут понять, почему так дешево отделались…

— Я хочу нанести визит вежливости директору. Может, он накроет нам стол? — вдруг заявила Машенька.

И Юра понял, что ночь еще не закончилась.

А несчастный директор отупело смотрел на кричащий хаос и ждал появления милиции. Но вместо напористых парней в серой форме перед директором возникли два негра. «Что за чертовщина?» — ужаснулся директор и сделал неуклюжую попытку перекреститься. В полумраке тонкие, будто вытянутые фигурки казались нереальными.

— Кто вы? — Директор постарался произнести это как можно строже, но голос его предательски дрогнул.

— Твои спасители, — на чистом русском языке ответила фигура ростом повыше.

— Откуда вы взялись? — снова спросил директор, пугаясь своего же вопроса.

Ответом зазвучал ангельский голос, он мог поклясться в этом — Серафимово крыло коснулось души его.

— Сие не дано знать тебе, ибо ты, человече, при земле, аки червь, но не духа высшего. Безмерны прегрешения твои, поправшего стыд и совесть; у несчастных и сирых, разума лишенных, аки у малых деток, хлеб насущный отнимал, вор ты есть, крал всю жизнь, мертвых земле предать не хочешь; и вот теперь первый из оных пришел за гробом, и отныне приходить к тебе станут еженощно, и не будет тебе прощения от веку, и кара небесная обрушится на тебя, и имя твое забудут, и на могилу твою наплюют!

— Что вы хотите от меня?! — в ужасе закричал директор, вдруг заметив, что пришельцы босы.

— Раздай деньги больным, нищим и сирым, — последовал ответ ангела со смуглым лицом в ореоле золотых волос.

— Где мой гроб?! — могильным голосом простонала молчаливая фигура и, простерев руки, качнулась вперед, на съежившегося до размеров диванной подушки директора. — Отдай, отдай мой гроб!!!

Это было выше всяких сил. Несчастный издал короткий вопль и лишился чувств.

— Второй за сегодня, — констатировал Юрчик. — Так мы скоро всех негодяев в городе выведем.

Он нащупал пульс, убедился, что толстяк жив, принес в кружке воды, плеснул в лицо. Директор зашевелился, и они тут же покинули квартиру.