До встречи в следующей жизни

Шторка вновь дернулась, напомнив о море, пляже и солнце.

Савве Морозову, меценату сорока трех лет, осталось жить пять минут.

Глава 11. Елизавета Петровна умела шутить

Яков Сиротин очень нервничал, нервничал до дрожи в кончиках пальцев. Последний месяц его жизни был превращен в ад. Он боялся за свою семью, за себя, а самое главное, за свою красавицу дочь Елизавету. Имя своей принцессе он выбрал сам, даже не дав жене возможности поучаствовать в этом процессе.

Яков в молодости очень увлекался историей и любил читать про русских монархов документальную и художественную литературу в том числе. У него даже была любимица, и, в отличие от общей любви русского народа к Екатерине Второй, Яков обожал Елизавету. Во-первых, потому, что она русская, в ней текла кровь Петра Первого, а во-вторых, потому, что она была еще и настоящей русской женщиной – красивой и умной. Как ему казалось, в отличие от Екатерины, она никогда не предавала трон ради того или иного мужика, чем грешила в молодости Екатерина, идя ради своих фаворитов на те или иные уступки. Больше всего на весах плюсов в пользу этой императрицы перевешивала широкая русская душа и способность шутить. Современники писали о том, что юмор императрицы граничил с сарказмом и она была настолько остра на язык, что попасться под веер ее шуток было опасно и трагично. Она любила, когда окружающие не только смеялись над сказанными ею уколами, но и присоединялись к ним, развивая юмор императрицы.

Его Елизавета была ничуть не хуже, красива, умна и саркастична. Яков обожал, когда дочь шутила, и обычно громче всех смеялся над ее шутками, гордо осознавая, что это она в него. Потому как его жена была женщиной обыкновенной, ничего собой не представляющей – мягкой и аморфной. Всю свою жизнь супруга просидела в отделе кадров фармакологического завода, вот год назад, став наконец его начальником. Мягкость и тишина ее характера, неимение собственного мнения и вечная работа с бумажками, одним словом, типичная Елена Ивановна. Правда, в молодости она была другой, но это молодость, там мы все были другими – веселыми и беспечными.

Нет, Яков любил свою жену всем сердцем и даже не изменял ни разу, объясняя себе то, что противоположности сходятся, но где-то глубоко в душе он все же считал ее глупой женщиной, стоящей на ступень ниже него. Он никогда себе в этом не признается, но, возможно, именно эта иерархия и была залогом счастливой жизни в их семье. В целом Яков Сиротин отдал бы за свою семью жизнь, не задумываясь, потому как это все самое дорогое, что у него было и есть.

И вот сейчас непонятная беда нависла над его семьей. К вечеру он уже очень жалел, что, боясь оставить дочь одну в Москве, настойчиво уговорил ее поехать с ними на теплоходе, чтобы отметить юбилей сестры. Надо было отказаться и остаться дома, где спокойнее и безопаснее, но отказывать Серафиме ему не хотелось, он полностью от нее зависел. Да что там он, вся их семья зависела от сумасбродной Симы. Сестра, будучи забитой девочкой в детстве, оказалась акулой бизнеса в зрелом возрасте, и сейчас Яков работал на эту акулу наравне со всеми, а возможно, даже больше других, потому как Серафима, когда речь касалась бизнеса, не делила подчиненных на родственников и чужих.

Все, что происходило вчера на этом теплоходе, заставляло Якова вздрагивать и искать глазами дочку Лизочку и жену Леночку, чтобы убедиться, что с ними все в порядке.

Всю ночь Яков, потирая свою раннюю лысину, думал, совпадение это или нет и имеют вчерашние, на первый взгляд, глупые и неважные события связь с его страхами. Сон обрывочный все же приходил, и он, словно забываясь, проваливался в яму. Видимо, не спалось и Леночке. Проснувшись среди ночи, он увидел ее возвращающейся в каюту.

– Ты где была? – спросил он ее сонно. – У Лизы? У нее все в порядке?

– Сейчас ночь, – ровным голосом, как всегда не имея совершенно никаких эмоций, ответила жена, – зачем мне будить ее среди ночи. Просто не спалось, вышла подышать на палубу.

Якова удовлетворил ее ответ, его всегда удовлетворяли ее простые ответы. Он не хотел сложностей и, пока сон совсем не отпустил, вновь провалился в него, как в яму.

Сейчас же, когда летний ранний рассвет уже озарил небо, он решил поступить как супруга. Потихоньку, дабы ее не разбудить, Яков накинул на себя вещи и вышел на свежий воздух, тот был сейчас исключительно свежим. Ранним летним утром на реке пахло счастьем, и казалось: когда в мире есть такое солнце и такой воздух, не может быть что-то плохое.

Первый раз за месяц в голове мелькнула мысль, что он много надумывает, что, возможно, нет никакой опасности, а все это просто чья-то злая шутка. Ведь мир прекрасен, еще немного – и воздух наполнится удушающей жарой, но сейчас он свеж и дает надежду на счастье и спокойствие.