До встречи в Венеции

Лили, стройная, миниатюрная женщина, с карими глазами и черными как смоль волосами до плеч, выглядела эффектно. У нее было бледное красивое лицо, как у матери-европейки, и точеный нос — как у отца-китайца. Что бы она ни надевала: строгий западный костюм, купленный в дорогом бутике, или традиционное для Китая парчовое платье — вся ее одежда тщательно подгонялась по фигуре в маленьком ателье у Дороги Бурлящего Ключа. При одном взгляде на нее становилось ясно: перед вами уверенная в себе, преуспевающая женщина.

Однако сегодня она оделась попроще — на ней были облегающие черные брюки, черная льняная блузка, волосы собраны в хвост, а дополняли все это большие солнцезащитные очки. В таком наряде легко было затеряться среди шанхайской толпы. Через некоторое время в ресторан вошел очередной посетитель, судя по всему, иностранец — высокий, солидный, в бежевом костюме с иголочки. Она помахала ему рукой.

Мужчина подошел к ее столику и сел напротив. Буркнув «доброе утро», он положил на стол кожаный чемоданчик. Лили попросила официанта принести гостю зеленый чай. От еды ее спутник вежливо отказался. Он был родом из Швейцарии и терпеть не мог китайскую кухню — будь его воля, он ни за что не выбрал бы чайный ресторан для деловой встречи.

— Моему клиенту будет интересно все, что вы можете предложить, — начал швейцарец. — При условии, что вещи подлинные.

Лили уже имела с ним дело раньше. Имя клиента ей было неизвестно, впрочем, это вполне устраивало Лили. Торговля антиквариатом, в основном краденым, дело небезопасное, а именно этим занималась Лили с шестнадцатилетнего возраста.

— У меня есть вещи, которые, возможно, вам понравятся, — тихо сказала она. — Вскоре я ожидаю поступления очередной партии товара — это перегородчатая эмаль, расписной фарфор восемнадцатого века, статуэтки…

— Когда именно вы их получите? — деловито осведомился швейцарец.

— Недели через две-три. Кроме того, там будет еще одна, совершенно уникальная вещь. — Лили открыла сумочку, достала фотографию и передала швейцарцу.

Он долго изучал снимок и наконец произнес:

— Моего клиента не интересуют ювелирные изделия.

— Думаю, эта вещь его заинтересует, как только он узнает ее происхождение.

Лили отпила из чашки, поставила ее на место и только после этого продолжила, пристально глядя в глаза собеседнику:

— Ваш клиент, конечно, слышал о вдовствующей императрице Цыси по прозвищу Дракон. Она была императорской наложницей, но взошла на престол и единолично правила Китаем почти полвека. Императрица жила, окруженная неслыханной роскошью, в Запретном городе и еще до смерти начала строить себе подземную гробницу, состоящую из множества залов, украшенных золотом и драгоценными камнями. Там ее и похоронили, в пышном одеянии, в короне, усыпанной самоцветами. По традиции, чтобы уберечь тело от тления, в рот умершей положили редкой красоты жемчужину, размером с яйцо малиновки.

Пока Лили все это рассказывала, швейцарец украдкой посматривал на снимок, и, хотя лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным, Лили поняла, что он заинтересовался жемчужиной.

— Через двадцать лет, — продолжила она, — мятежные солдаты ворвались в гробницу Цыси и разграбили усыпальницу. Они содрали с тела покойной императрицы богатые одежды, сорвали корону и выбросили оскверненные останки из склепа. А изо рта умершей мародеры похитили редчайшую, красивейшую жемчужину, — невозмутимо продолжала Лили. — Мерцающую, как свет луны, и мертвенно-холодную, как сама смерть.

Швейцарец не сводил глаз с фотографии.

— Да, — тихо сказала Лили, — это та самая жемчужина. Все драгоценности императрицы исчезли без следа. Однако лет шестьдесят назад на черном рынке появилось ожерелье с изумрудами и рубинами, бриллиантами и нефритом — все это были камни из гробницы Цыси. Стоит ли говорить, что самым ценным в ожерелье была та самая жемчужина.

Ее собеседник на миг затаил дыхание.

— Вы хотите сказать, что ожерелье находится у вас? — вымолвил он наконец.

— Я всего лишь знаю, как его достать. Разумеется, это очень дорогая вещь. Да и может ли быть иначе? Мне кажется, многие мужчины будут рады заполучить жемчужину, лежавшую во рту той, кого называли когда-то любимейшей наложницей императора. Думаю, это придает раритету особую пикантность. — Лили улыбнулась. — Уверена, мы сумеем договориться.

Париж

В это же время за десять тысяч километров от Шанхая, в Париже, Прешес Рафферти сидела в уютном кафе на улице де Бюси. День был субботний, но с утра зарядил дождь, и редкие прохожие, укрывшись зонтиками, пробегали мимо, не задерживаясь у рыночных прилавков, на которых громоздились горы фруктов, овощей, сыров. Дождливый день не располагал к торговле.