Do you think you know everything about hospitals? (СИ)

В комнате стоял аромат свежезаточенных грифелей и восковых мелков. Постоянный звук трения принадлежностей для рисования о бумагу действовал успокаивающе. Почти никто не шумел, не прыгал, не вел себя буйно. Лишь пару раз какой-то парень агрессивно комкал свои листы и швырял их в толстяка за столом Тейта и Вайолет. Тот резко подскакивал, снова подкидывая свои мелки вверх. Патриция спешила их успокаивать, и все возвращалось на круги своя.

Вайолет постукивала кончиком карандаша по поверхности стола, откинувшись на спинку стула. Бумага пребывала в таком же белом состоянии как и десять минут назад когда ее только принес Тейт. Девушка покосилась вправо: Тейт старательно прорисовывал серые линии. Вайолет пригляделась, чуть наклонившись.

- Хей, это же обложка первого американского издания «Над пропастью во ржи», – прошептала та, завороженно разглядывая рисунок через его плечо. Тейт улыбнулся. – Ты что же, помнишь все детали? – в шутку спросила та, ища глазами книгу или какой-нибудь вспомогательный постер на стенах. Но взглянув на Тейта, сразу поняла, что вопрос был скорее утверждением. – Да ладно! Ты серьезно помнишь обложку?!

- А ты не рассматривала вариант, что книга лежит передо мной, вот здесь? – юноша кивнул на светлую поверхность стола. – Быть может это только ты ее не видишь? – пошутил тот, сложив руки, пристально глядя в глаза девушки. Вайолет весело подняла брови и сунула в рот карандаш, жуя кончик, взглядом вернувшись к своему белому листу. – У тебя нет вдохновения? – спросил Тейт.

- Я не знаю. Не могу сосредоточиться.

- Вай, здесь не нужно напрягать мозги, наоборот, расслабься…

Вайолет вздрогнула. Никто еще не называл ее так, кроме отца. Но у него это звучало как-то по-семейному, обыденно, вроде: «Ну вот, опять Ред Сокс выиграли» или «Вив, что взять к ужину?». Тейт же произносил ее имя по-особенному, с такой силой в голосе, с придыханием, будто «Вай» – это последнее, что он хотел сказать в этой жизни. На «й» он выдыхал, будто легкие в момент опустели, средняя «а» же получалась звонкой, мелодичной, будто он пел, а не говорил. Хотелось слушать снова… и снова… и снова.

- …Вай, ты слышишь?

Девушка моргнула и еще раз посмотрела на Тейта. Кажется он что-то говорил.

- М?

Тейт улыбнулся.

- Я говорю не напрягайся, просто закрой глаза и рисуй первое, что всплывает в воображении. Кстати ты, кажется, уже там, – смеясь проговорил тот.

- Я просто… просто… а, знаешь, ты прав, – улыбаясь, ответила та и, откинувшись на спинку, с воодушевлением прикрыла глаза.

Веки дергаются. Так сильно, что это доставляет дискомфорт. Все красное. Крик, пронзительный отрывистый крик. Голова будто распухает от этого внутреннего голоса. До ушей доходит звук трения грифеля о бумагу. Кто-то с силой полосует по листам. Линии длинные, четкие. Красный. Кровь.

Вайолет вскакивает, резко отодвигает, почти что отбрасывает стул, который противно царапает плитку пола, и распахивает большую дверь, быстро удаляясь в противоположном направлении.

- Вай, эй, Вайолет! – Тейт приподнимается, встречаясь взглядом с Патрицией. Та хотела было метнуться за ней, но тут один из пациентов тоже вскакивает в попытке повторить резкое движение Вайолет. Патриция принимается успокаивать бедолагу, а Тейт тихо выходит в коридор, пытаясь догнать девушку.

***

Ветерок сдувает со щек слезы. Те крупными холодными бусинами скатываются к шее и капают вниз на джинсы. По ногам пробегают мурашки от внезапной прохлады воды. Вайолет сидит на скамейке в садике психиатрического отделения, скрестив ноги и обхватив колени руками, облокотившись о стену корпуса. Время еще раннее, почти никого нет. Послышался звук приминающихся листьев.

- Почему ты убежала? – Тейт несмело подошел ближе, то ли боясь спугнуть, то ли желая убедиться, правда ли это Вайолет.

- Я не могу.

Видя, что она не против, блондин присаживается рядом, теперь неспешно потирая ткань светлых джинсов.

- Не можешь рисовать?

- Я не могу делать так как ты сказал – не могу закрыть глаза, очистить разум и нарисовать то, что первое появляется в сознании.

Тейт посмотрел на ее профиль: бледное лицо, слегка покрасневший контур глаз, розовеющий кончик носа. Вайолет почувствовала взгляд и утерлась рукавом. Он сидел здесь, рядом, и не принуждал рассказывать. Но энергия, которая исходила от него, его черные, как стая воронов на закате, глаза не просто просили, а умоляли поделиться с ним всем, что ее тревожило.

- Если не хочешь, то можешь не говорить, только пожалуйста не плачь.

Вайолет слегка улыбнулась. Это все мужчины не любят, когда девушки плачут?

- Я ненавижу больницы.

- Я тоже, – усмехнулся Тейт.

- Нет, я не просто ненавижу потому, что выжила вопреки надеждам, отец оставил меня здесь, а сам укатил Бог весть куда. Нет, это… это… - Вайолет неуверенно всматривалась в его глаза, стараясь понять, можно ли ему доверять. Так и не поняв этого, девушка просто продолжила говорить, - … это все из детства. Тогда у меня были аденоиды, это…

- … не объясняй, я знаю, что это, – спокойно прервал ее Тейт и слабым кивком головы предложил продолжить.