До захода солнца (ЛП)

Он не мог обещать. Несмотря на то, что я не имела ни малейшего представления, что произошло и почему появляются такие сны, была одна вещь, которую я узнала благодаря интуиции, но она все время ускользала. Хотя шла прямо из глубины души, я точно знала, единственный способ выполнить ему свое обещание — всегда быть рядом со мной.

Никогда меня не покидать.

А этого не могло случиться.

У меня оказалось больше одной угрозы (нежная от Люсьена) и более двух угроз (пугающих, олицетворявших Марчелло, а также Рудольфа и Криштиану), теперь у меня появилась и третья (мой собственный разум, который пугал меня больше всего).

Я была полуживой женщиной, движущейся в одном направлении.

И я была до смерти напугана.

* * *

— Я не хочу, чтобы Лия это слышала. — Голос Люсьена звучал обеспокоенно и сердито. Я проснулась и открыла глаза, не видя ничего, кроме пустой подушки Люсьена.

— Думаю, что Лия должна участвовать в этом разговоре, — огрызнулась Стефани в ответ.

— Теффи. — Другой голос, мужской, смутно знакомый. Космо.

— Я не понимаю. — Это была Эдвина.

— Мы можем перейти на кухню? — Люсьен задал вопрос, который был не столько вопросом, сколько вежливо сформулированным требованием.

Тишина.

— Я только что к ней заходила. Она спит. Она спит очень крепко, — ответила Эдвина голосом, которым обычно выполняют роль миротворца.

Я предположила, что Стефани наседала на Люсьена, а Эдвина надеялась, что ей не придется ремонтировать штукатурку в коридоре наверху.

Люсьен, должно быть, подумал, что впечатывание Стефани в стену наверху, скорее всего, разбудит меня и расстроит, поэтому он решил побеседовать.

И то, что он сказал, меня напугало.

— Ее сны. Они повторяются и связаны со мной. Я знаю это, потому что слышу ее слова у себя в голове, пока она спит. — Голос Люсьена звучал низко, отрывисто и нетерпеливо. — Я поговорил с ее матерью, такие интенсивные сны происходили у нее всю жизнь.

Я была взбешена тем, что разговаривала с Люсьеном мысленно во сне, даже не представляя, что я ему там говорила, учитывая, что сон вообще был о нем, еще и то, что этот сон делал со мной, как до моего предсмертного опыта, так и во время него.

Но то, что он сказал после этих слов имело первостепенное значение.

Он разговаривал с моей матерью?

Теперь меня разозлило именно это.

Последние три недели я звонила всем из своей семьи, даже тете Кейт. Только не Мирне, поскольку мне было достаточно общения с Мирной в повседневной жизни, я не хотела с ней разговаривать еще и по телефону.

Отчаянно нуждаясь в совете, руководстве и уроках, которые Люсьен перестал мне давать до вчерашнего вечера; я была готова поговорить с кем угодно. Я даже дважды звонила тете Фионе.

Проблема заключалась в том, как когда они отвечали на мой звонок, я подозревала, что они в основном избегали этой рутинной работы, увидев мое имя на экране телефона, но даже если они и отвечали, то были очень заняты, у них не было времени.

Заняты, нет времени, заняты.

Даже Лана, которая могла разговаривать с трупом до тех пор, пока он не оживет, и не прикажет ей заткнуться к чертовой матери.

Это было больно.

Я имею в виду, я никогда не уезжала далеко от дома и очень скучала по своей семье.

Но, похоже, они прекрасно справлялись без меня.

Когда Лану выбрали на Отборе, ей посчастливилось переехать не так далеко, всего в трех часах езды. Она все время бывала дома. Моим переездом был двухчасовой перелет на самолете.

Я думала, что они почувствуют мое отсутствие, но вихрь «У меня свидание за обедом...», «Мы собираемся сходить в кино...», «У меня через двадцать минут процедура по уходу за лицом...», «Если я не попаду на эту распродажу, эта пара обуви исчезнет, и я просто умру, если они не будут моими...» (это была тетя Надя, она любила обувь почти так же сильно, как и я) было все, что я услышала.

Ни единого — «Итак, Лия, как у тебя дела с Могущественным Вампиром Люсьеном, которого ты так отчаянно не хотела, и не хотела разлучаться со своей обожаемой семьей и стаей друзей, чтобы пойти ему в услужение? Ты в порядке? Тебе не нужно случайно поговорить с любимым, доверенным членом семьи?»

Глупые, злые, ужасные сучки Бьюкенен.

Теперь я узнаю, что моя мать, моя мать, болтала с Люсьеном.

Я собиралась отречься от нее. Как только она соизволит поговорить со мной, я поделюсь с ней своими мыслями.

Изумленные слова Стефани вернули меня к подслушиванию.

— Как прошлой ночью?

— Нет, я разговаривал с Лидией этим утром, она сказала, что с Лией такого никогда не случалось, — вставил Космо. — Она сказала, что часто ее сны были пугающими, и после этого она была почти безутешна, но она только плакала или кричала, иногда боролась. Ничего похожего на то, что ты описала прошлой ночью.

Оказывается, моя мать была не слишком занята, раз могла поболтать и с Космо.

Полностью отвергнутая семьей.

— Она очень обеспокоена, — продолжил Космо.

«Ага, точно», — кипела я.

— Она должна быть обеспокоена, — отрезала Стефани. — Это было чертовски страшно.

— Я тоже обеспокоена, — тихо произнесла Эдвина, и я поняла, что она не шутила.