Добей лежачего

— Ха-ха. Да, что ж, я и сам не прочь бы знать. Но есть такая старая пословица: один делает деньги, а другие их считают.

— Но речь идёт как минимум о шестизначной цифре, не правда ли, мистер Проссер? А может, и о семизначной.

— Это очень любезно с вашей стороны.

— Должно быть, вы привыкли к тому, что всё идёт, как вы запланировали.

Мелвин Проссер хохотнул.

— Рад, что не я вам плачу, мистер Даффи. Думаю, со стороны Джимми Листера довольно забавно платить вам пятьдесят фунтов в день плюс накладные, всё ради того, чтобы вы могли разъезжать в председательском «Роллс-Ройсе» и задавать председателю каверзные вопросы. Что ж, на это я отвечу: да, я привык к успеху, люблю роскошь и весьма доволен собой, и тут вы скажете что-нибудь эдакое, чего я не ожидаю, и я задрожу от страха и наконец-то признаюсь, что я Бостонский Душитель, Джек-Потрошитель и полковник Каддафи в одном лице.

— Я не собираюсь задавать каверзные вопросы. Я всего лишь пытаюсь кое-что прояснить. Ну вот, например, вы — богатый человек, привыкший к успеху, и вдруг вы взваливаете на себя такую безнадёжную обузу, как «Атлетик». Разве это вас не угнетает?

— Как мило, что вы обо мне заботитесь. Конечно, я был бы рад, если бы клуб приносил доходы. А на ваш вопрос я могу ответить двояко. Во-первых, боюсь, у вас несколько смутное представление о бизнесменах, подобных мне. Мы выглядим процветающими людьми, потому что выглядеть процветающим — это и есть залог процветания. Но у нас нет волшебной палочки. Мы далеко не всегда выигрываем. Мы пускаем хлебы по водам, и б ольшая часть просто намокает, и её съедают чайки. Искусство в том, чтобы знать, когда надо начать, а когда закончить, и ещё в том, чтобы уметь притворяться, что ты знаешь, что делаешь.

И потом, я купил клуб не для того, чтобы на нём зарабатывать. Конечно, я был бы только рад, если б мы взлетели, как метеор, и каждую неделю носились по полю с «Боруссией» или «Ювентусом», построили себе новый стадион и так далее и тому подобное. Но если б я думал о том, как бы получить отдачу, я уж конечно бы не стал вкладывать в «Атлетик». Просто я люблю футбол, в этом вся причина. Да кто из нас ещё подростком не мечтал иметь собственный футбольный клуб? Самая дерзкая мечта.

— Вы играли в футбол, мистер Проссер?

— Хотел играть. Очень хотел. Может, сейчас этого и не скажешь, но в детстве я был толстым увальнем. Слишком толстым и при этом слишком мозговитым.

— Я сам вратарь, — сказал Даффи. Иногда ему казалось, что то, что он голкипер «Упрямцев» — самая большая гордость в его жизни. Впрочем, это не удивительно: чем ещё ему гордиться?

— Для вратаря вы, пожалуй, маловаты ростом, — сказал мистер Проссер, — и, как это сказать, слишком коренасты для вратаря. Не поэтому ли вы пьёте только диетический тоник?

— Итак, ваше состояние выражается в семизначных цифрах, и вы тратите прорву денег на содержание «Атлетика»…

— Не прорву, мистер Даффи. Так, кое-какую мелочь. И потом, вы не представляете, как удобно при ведении бухгалтерии иметь дополнительную статью расхода.

— И у вас совсем нет врагов.

— Какое глупое слово.

— Не могли бы мы начать с начала, мистер Проссер?

— Да откуда хотите. Надеюсь, вы не заставите беднягу Джимми платить за бензин. «Роллс-Ройс» сжирает довольно-таки много, особенно когда ездишь по Лондону и то и дело попадаешь в пробки.

— Идёт. Итак, мы имеем футбольный клуб. Третий дивизион, шаткое положение. Очень шаткое. Всё ближе и ближе зона вылета. Очки нужны прямо-таки позарез. Народу на матчи приходит мало. Новый менеджер оказывается неспособен остановить процесс распада. Кое-что обнадёживающее, впрочем, есть: юный Дэнни Мэтсон играет дай боже, да и с Брэндоном Доминго они нашли общий язык. Из чащи ещё не выбрались, до этого пока далеко, но, как не устаёт повторять наставник команды, свет в конце туннеля уже виден.

И что же происходит? Смышлёного и проворного полузащитника, надежду клуба, находят избитым на подземной стоянке. При себе у него было всего тридцать фунтов и кредитка «Барклэйс-банка», они даже не угнали его машину. Всё, чего они хотели, это убедиться, что он не сможет играть в течение довольно продолжительного времени.