Добей лежачего

Когда прозвучал финальный свисток, Брэндон не побежал к тренерской скамейке. Он протянул руку защитнику «Престона» — защитник отказался от рукопожатия — и осторожно вынул из ушей затычки. После этого он не спеша побежал к трибунам, где сидели лейтон-роудцы. Пробегая мимо вратаря «Престона», он протянул ему руку, и снова был отвергнут. Он медленно обошёл ворота и оказался лицом к лицу с фалангами шпаны. Даффи не знал, что собирается Брэндон делать дальше, но у того, похоже, всё было продумано. Он начал аплодировать малолетним шалопаям, словно благодарил их за совет убираться подобру-поздорову обратно в джунгли. Шалопаи были обескуражены, вроде бы даже смущены, но следующий жест Брэндона был им более понятен. Повернувшись к лейтон-роудским спиной, он нагнулся и спустил шорты. Белые плавки оттеняли черноту его кожи. Он постоял так секунд пять, затем натянул шорты и снова принялся аплодировать лейтон-роудцам — неторопливо и как бы свысока. Хоть неподалёку и торчали несколько полицейских, Даффи подумал, что в смелости Брэндону не откажешь.

Внезапно, Брэндон упал. Падая, он держался рукой за голову. Полицейские, которые взирали на всё происходящее почти с таким же изумлением, как сами лейтон-роудцы, восприняли это как знак и двинулись на трибуны. Игроки «Атлетика», заставшие только конец представления, уже бежали по полю. Центральная трибуна принялась освистывать лейтон-роудцев. Должно быть, в Брэндона швырнули обломком кирпича. Врач команды подбежал и склонился над ним. Полицейские яро прощались с фанатами до следующего сезона. Центральная трибуна свистела до тех пор, пока Брэндон медленно не поднялся на ноги; тут они принялись его поздравлять. Пока Джимми Листер и десятеро остальных игроков совершали круг почёта, Брэндон, опираясь на плечо физиотерапевта, прихрамывая, ковылял к туннелю. Все вроде бы точно знали, что случилось. Все, кроме Даффи.

Часом позже он стоял в раздевалке «Атлетика», прихлёбывал тоник и спрашивал себя, что он здесь делает. На этом настоял Джимми Листер. «Это, может быть, последний раз, когда я могу вас сюда пригласить. А на следующий год — кто знает? Может, я буду уже в Абу-Даби». Оба они прекрасно понимали, что Абу-Даби — это только маскировка понятия свалки. Джимми Листер не знал, объявит ли Правление его спасителем клуба, или сделает козлом отпущения. Даффи решил, что не стоит сейчас развивать свои соображения о том, почему вообще Мелвин Проссер решил пригласить в клуб именно Джимми Листера.

Пока он пил тоник, у него состоялось три беседы. Две из них были профессионального характера и имели отношение к событиям последних недель, третья же заинтриговала его больше всего, и именно о ней он хотел рассказать Кэрол.

Первый разговор был с Кеном Мариоттом, который удивился, застав Даффи в раздевалке, ничуть не меньше, чем удивился сам Даффи. Типчик по секрету рассказал ему, что стоило выйти статье о проекте сноса стадиона, как давние болельщики клуба основали Союз Реформирования.

— Да что тут больно-то реформировать, — отозвался на это Даффи.

— Не скажи. Когда возникают трудности, возникает и желание их преодолевать. Лично я буду выделять этой теме хотя бы один столбец. Она лучше, чем ничего.

— Ну да.

Впрочем, уже после второй беседы Даффи в этом усомнился. Кто-то взял его за локоть и развернул на 180 градусов. Мелвин Проссер. Ещё и улыбается.

— Рад вас видеть, Даффи. Тоника можете брать, сколько хотите. Ну что, разве парни не молодцы?

— Ещё какие, мистер Проссер.

— У меня нет слов, чтобы поблагодарить вас за то, что вы вытащили из тюрьмы Брэндона. Не будь вас, я не сомневаюсь, мы были бы сейчас в таком месте, о котором договорились не упоминать.

В том смысле, что в Четвёртом дивизионе.

— Вероятно.

— Вы наш спаситель, Даффи. Вынужден воздать вам должное. Возможно, нам стоит оставить вас на жаловании.

— Я не состою у вас на жаловании.

— Ну да. Что ж, пойдёмте-ка сюда, я хочу вас кое с кем познакомить, — и Проссер подвёл его к коренастому мужчине в тёмном костюме; тот стоял к ним спиной, и Проссер ткнул его в бок, чтобы привлечь внимание. — Даффи, я хочу представить вас своему деловому партнёру, Чарли Магрудо. Чарли, это Даффи, я тебе о нём говорил. Мы подумываем о том, чтобы ввести Чарли в Правление.

— Вот как, — сказал Даффи, — мои поздравления.

— Мы с вами раньше не встречались? — спросил Чарли, пожимая ему руку.

— У меня есть брат, — ответил Даффи, — мне надо идти.

Что всё это значит, хотел бы он знать. Что это, насмешка? Демонстрация силы? Что он этим хочет сказать? «Ты так и не понял меня, Даффи, и никогда не поймёшь»? «Пошёл к чёрту»? Он не знал. Он хотел бы, чтобы Мелвин Проссер перестал ему почти нравиться. Для злодея у него было неплохое чувство юмора.

— Даффи!

— Брэндон. Как жизнь?

— Здорово, просто классно, лучше не бывает. Спасибо за идею с затычками.

— Спасибо за стриптиз.

— Да уж, я вроде как маленько забылся.

— Почти все так и подумали.

Брэндон пристально глянул на него.

— В каком смысле?

Даффи улыбнулся.

— Сегодня праздник, верно?