Добейся меня, герой

Она покачала головой. Странная у нее реакция. Но такая реакция предпочтительнее, чем то, как делала ее мать, которая совсем не думала о своих детях. Видимо, к рождению Райли она полностью исчерпала свой материнский инстинкт.

Даниэль вздохнула и повернулась к Джанин:

– Он будет спать большую часть времени, пока нас не будет. Но даже если проснется, ничего страшного. Он всегда просыпается в хорошем настроении.

Джанин улыбнулась.

– Он всего лишь ребенок. Я повидала много детей. Он же не какой-то особенный, – сказала она и, поняв свою бестактность, пояснила: – Я в том смысле, что справлюсь с ним, я уверена.

Даниэль кивнула. В комнату вошел Джошуа, и у нее перехватило дыхание. Он был одет в темно-синюю рубашку и джинсы. А белая ковбойская шляпа делала его похожим на героя из вестерна.

«Не делай глупости. Возможно, он и герой, но не твой».

Нет. Таким девушкам, как она, нечего рассчитывать на героев. Они сами должны быть героинями. И это только к лучшему. Только вот жаль, что она не может убедить в этом свое сердце. Глупое, бешено бьющееся сердце. Потому что еще слишком свежо воспоминание об их поцелуе, страстном и возбуждающем; о том, как пьяняще сладко было дотрагиваться до Джошуа. Впервые познать различие между мужчинами и женщинами.

Все это несет с собой массу опасностей. Поцелуй вынудил ее открыть дверь, которую она никогда не планировала открывать, а теперь ее трудно было закрыть.

– Ты готова? – спросил Джошуа.

Их глаза встретились, и Даниэль сразу позабыла о тех наставлениях, что давала самой себе. Первой ее мыслью было, что рубашка великолепно сочетается с цветом его глаз. А второй – что с ней что-то не так. Она никогда не вела себя так глупо в обществе мужчины.

– Да, – произнесла Даниэль, – готова.

Джошуа улыбнулся.

– Не стоит нервничать. Я буду нежен.

Она чуть не поперхнулась.

– Рада это слышать. Но меня больше беспокоит, будет ли нежна со мной лошадь.

– Будет. Обещаю. Я никогда не учил девушку верховой езде, но уверен, что тебя научу.

В его словах она услышала двусмысленность, но не знала, намеренно он вложил другой смысл или нет. Наверно, намеренно. Ведь вчера вечером он не постеснялся показать ей, что именно хочет от нее. Он засунул руки ей между ног, трогал ее там, где никто не прикасался. Даниэль до сих пор была под впечатлением от полученного опыта.

Она напомнила себе, что Джошуа сказал, что секс не имеет для него значения, предположила, что он, должно быть, уже все забыл. Что их поцелуй затерялся в его памяти как очередной сексуальный контакт.

У нее же других контактов не было, поэтому он и засел у нее в голове.

– Я готова, – объявила она, – абсолютно готова.

– Великолепно, – сказал он, – пойдем.

Брать Даниэль на прогулку означало подвергать себя определенным пыткам, но Джошуа решил наказать себя. Он не переставал думать об их недавнем поцелуе и о том, что было в ее комнате тем вечером. Он погрузился в работу, стараясь избегать ее, но все равно просыпался в поту возбужденный и мечтал о… ее губах, ее языке, ее запахе.

Обычно вне дома его разум прояснялся. Верховая езда была для него чем-то вроде терапии. Так бывало всегда. Но не сегодня. Сегодня он был одержим. Джошуа любовался Даниэль, ехавшей впереди него, и ее движения заставляли его представлять, как бы это выглядело, если бы она скакала верхом на нем, а не на его лошади.

Ему трудно было понять свою одержимость ею. Даниэль не была изысканной женщиной. Во многом она напоминала ему девушку, с которой он встречался, когда был никчемным подростком, посвящавшим все свободное время выпивке и наркотикам. И предпочитавшим девушек из своего родного города, хотевших того же, что и он.

Одна проблема заключалась в том, что Даниэль не хотела случайных связей. Они ее не забавляли. А ему больше нечего было предложить. Другая же – в том, что чувства, которые он к ней испытывал, не были обыденными. Иначе он не был бы так одержим.

За те несколько недель, что Даниэль жила у него, она немного поправилась, и теперь в ее фигуре худоба уступила место изяществу, которое дополняли прямые и тонкие плечи, говорившие о ее силе и хрупкости. Но больше всего его привлекал в ней не дерзкий изгиб ее груди, не женственные бедра, а упрямо вздернутый подбородок. В ней было что-то несокрушимое. Он опасался, что если какой-нибудь мужчина обнаружит ее слабое место, то она не просто сломается – она погибнет.

Джошуа тряхнул головой и, чтобы отвлечься, стал любоваться пейзажем.

– У меня получается?

Он не мог проигнорировать ее вопрос и снова поймал себя на том, что любуется ее попкой.

– Ты до сих пор не упала, – ответил он чуть резче необходимого.

Даниэль фыркнула и оглянулась.

– До сих пор? Я не собираюсь падать, Джошуа Грейсон. Ничто не выбьет меня из седла.

– Сказала девушка, которая дрожала, когда я помогал ей садиться на лошадь.

Она удивила его, подняв одну руку и помахав ему.

– Ну, я начинаю осваиваться.

– Настоящая ковбойша, – сказал он.