Добрая злая любовь

– Это же абсолютно и предельно стереотипная продукция! – с отвращением воскликнул он. – Хотя, надо сказать, она требует железной отлаженности, пригнанности всех компонентов... Но это так скучно! Авторство в ней практически отсутствует – как со стороны режиссера, так и со стороны сценариста. Я вам вот что скажу... – Никита Савельевич заерзал, едва не опрокинув столик. – Сериалы эти держатся на определенных клише, в которых интегрированы массовые ожидания и чаяния. А индивидуальная авторская работа и режиссера, и сценариста носит по преимуществу дизайнерско-оформительский характер... Ужасно! Ведь тогда сценарий, в котором буквально все учтено и на основании которого просчитана смета, становится диктаторской инструкцией. Это не сценарий даже, а именно что смета...

Никита Савельевич замолчал, переводя дыхание, а потом торжествующе взглянул на Наташу.

– А вы, милочка, думали, что влюбились в творца... – заключил он.

– Я вовсе не влюбилась! – нахмурилась Наташа, покраснев против воли.

– Нет, влюбились, – упрямо заявил Никита Савельевич. – Мне, слава богу, уже девяносто два, и я научился в людях разбираться.

«Девяносто два! – мысленно ахнула Наташа. – Нет, я до таких лет вряд ли доживу...»

– Я не подозревала, что Никита сочиняет сериалы, – призналась она. – Я думала – обычные фильмы, не знаю, как их называют...

– Полнометражные, – отрывисто произнес старик и вдруг отвел глаза. – Впрочем, я не в курсе, чем там еще занимается мой внук. Какая разница – над сериалом он работает или над полнометражным фильмом... Или над тем и другим сразу. Все равно, вряд ли у него получится что-то стоящее.

Больше всего Наташе хотелось удрать отсюда, но она не выдержала:

– Послушайте, Никита вовсе не такой бесталанный, как вы утверждаете... Так получилось, что я кое-что из его работ прочитала. Это... это очень интересно!

– А говорили, что совсем с ним незнакомы... – фыркнул старик. – Нет, все-таки вы абсолютно не умеете врать. И потом, как вы можете судить – интересно или нет? Вы же совершенно ничего в этом не понимаете!

Наташа поднялась. Щеки ее горели.

– Извините, но мне пора...

– Что, обиделись? – изумился старик, и холодный огонь в его глазах неожиданно погас. – Ну, это вы зря... Я не хотел вас обидеть, милая девушка.

– Я не обиделась, нет, – замотала головой Наташа, потихоньку отступая к двери. – Просто... просто мне пора. Да, в самом деле – мне пора!

Никита Савельевич пошевелил своими седыми усами.

– Ну вот, и вам пора... – горестно вздохнул он. – А до меня никому нет дела. Конечно, я уже всем надоел... Если честно, обо мне вспоминают только, если какой-нибудь юбилей на носу. Да и то страшно удивляются: «Как, неужели этот Рощин до сих пор жив?» – Никита Савельевич очень забавно передразнил кого-то. Забавно и в то же время мстительно. И тут же воскликнул: – Да, представьте, я еще жив!

Наташе вдруг стало жаль старика – ведь она сама была уверена, что кинорежиссер Никита Рощин давным-давно умер.

– А что, разве ваш внук не навещает вас? – спросила она, уже почти готовая возненавидеть своего героя.

Никита Савельевич снова пошевелил усами.

– Навещает, – нехотя признался он. – Хотя не так часто, как мне хотелось бы. Да и вообще – он мог бы жить со мной! Чудесная квартира, за всем следит Маша, домработница... Все условия! Нет, представьте себе – снимает где-то какую-то конуру...

– Где? – невольно вырвалось у Наташи.

Никита Савельевич покосился на нее, и опять в его выцветших глазах блеснул стальной огонек.

– Так вы, милая, и адреса его не знаете?

– Нет.

– Вон, на столе бумажка лежит... – махнул Никита Савельевич старческой костлявой рукой в сторону стола. – Возле лампы. Возьмите. Там его координаты. Он вам будет очень благодарен.

– Я не ради благодарности... – начала Наташа, но старый режиссер ее перебил:

– Да это понятно... Только, милая моя, учтите на будущее: не стоит питать иллюзий. Вряд ли вы будете счастливы с моим внуком.

– Что? – обернулась Наташа, аккуратно складывая пополам листок, лежавший на столе.

– Они, нынешние мужчины, не способны любить – вот что. Лет пятьдесят назад – да, люди умели любить. Вы смотрели мои фильмы?

– Да, – ответила Наташа. – И «Веселые девчата», и «Неунывающие», и «Апрель на Фабричной улице», и «Июльский дождь»...

– «Июльский дождь» снял не я, а Марлен Хуциев, – раздраженно перебил ее Рощин. – Господи, ну о чем я говорю! Совсем забыл, что нынешние девушки тоже разучились любить – гоняются за мужчинами точно одержимые, хотя все должно быть наоборот...

Наташа выскочила из квартиры знаменитого режиссера Рощина будто ошпаренная.

«Он просто старик. Он просто старик! Он наговорил это все потому, что он один. Ему скучно. Он живет только прошлым, и оттого настоящее кажется ему безобразным... Он вовсе не хотел никого обидеть – ни меня, ни своего внука, ни нынешнее искусство – никого!» – лихорадочно думала она.