Добравшись до горы

Солнце перевалило за полдень. Утренние представления давно закончились, а для вечерних было еще слишком рано. Верховный старейшина сразу прошел в шатер старины Бруха — вожака труппы комедиантов, почтенного гнома, мастера самых изысканных фокусов, которые тот проделывал с помощью тончайших механизмов собственного изготовления. Рудгер, хотя и сам был волшебником, любил дивное искусство Бруха, ведь оно приносило людям радость, в отличие от настоящего чародейства, чаще всего только осложняющего жизнь. Однако сейчас волшебнику нужна была от фокусника не ловкость рук, а добрый совет. Старый гном хорошо знал артистов всех бродячих трупп и мог подсказать своему другу, где найти подходящую лицедейку.

— Входи-входи, дружище! — приветствовал он верховного старейшину, поднимаясь с походной кушетки, на которой любил после обеденной трапезы сделать затяжку-другую трубочного зелья. — Ты кстати, дорогой Рудгер! Моя Тианин как раз приготовила кафу — это напиток магрибских колдунов. Весьма бодрит.

— Спасибо, дружище! — искренне поблагодарил его волшебник. — Бодрость — это как раз то, чего мне не хватает.

— Понимаю, — качнул длинной седой бородой гном. — Груз государственных забот тяжек. Мне тем более приятно, что в столь нелегкое время ты выбрал минуточку, чтобы посетить шатер бродячего артиста. Вот кресло. Садись. Отдохни.

Верховный старейшина осторожно опустился в продавленное кресло, которое было частью сценического реквизита.

— Позволь узнать, уважаемый Брух, почему ты считаешь нынешние времена нелегкими? — подозрительно осведомился Рудгер.

— Я прожил уже сто тридцать лет и помню времена получше, — откликнулся гном. — К тому же во дворце с утра была суматоха, из чего я сделал вывод, что на твои плечи, дорогой друг, легли новые заботы. Молчи-молчи! Я не собираюсь выпытывать у тебя государственные тайны и тем самым ставить перед щекотливой проблемой, что тебе делать с одним старым болтливым гномом.

— Это правильно, милый Брух, — произнес волшебник. — Я весьма ценю твою скромность, но тем не менее полагаюсь на твою же мудрость.

Полог шатра распахнулся, и вошла невысокая хрупкая девушка, которая с легкостью держала тяжелый серебряный поднос, уставленный изящными сосудами. Не обращая внимания на пристальный взгляд верховного старейшины, она скользнула к столику, инкрустированному пластинками янтаря и малахита.

Поставила на него поднос, взяла кувшинчик и разлила по двум чашкам черный ароматный напиток.

— Благодарю, девочка, — ласково проговорил гном. — Ты можешь идти.

Девушка низко поклонилась и покинула шатер.

— Кто это? — спросил Рудгер.

— Тианин, — ответил Брух. — Моя воспитанница. Плод трагической любви прекрасной эльфийки Ириэль и могучего витязя Гелена.

— Я слышал эту историю, но не знал, что девочка у тебя.

— Да, я приютил ее. Нет места лучше, чем бродячая труппа, если хочешь спрятаться от бабьих сплетен и злых чародеев. Однако мы заболтались и не вкусили кафы, которую следует пить горячей.

Верховный старейшина взял крохотную чашечку и пригубил. Напиток магрибских колдунов оказался густым и горьким, но гном не солгал, он и в самом деле бодрил.

— Ну, что я говорил! — воскликнул Брух и окутался медвяным дымом из трубки.

— Благодарю за угощение, — откликнулся волшебник. — Я нашел что искал.

— Ты о чем, дружище? — удивился гном. — Кажется, ты хотел о чем-то посоветоваться со мною.

— Хотел, — признался Рудгер, — но теперь мои намерения изменились. Я нашел что искал и теперь прошу тебя помочь мне.

— Ты же знаешь, я готов ради тебя на что угодно, дружище. Ведь, если бы не ты, моя труппа сгинула бы в ту достопамятную снежную бурю.

— К сожалению, вынужден воспользоваться твоей признательностью, Брух, — проговорил верховный старейшина. — Разреши Тианин отправиться со мною во дворец.

— Ты хочешь, чтобы она выступила там? — оживился гном. — Перед двором?

— Что-то в этом роде… — пробормотал волшебник. — Только учти: представление это может продлиться неопределенно долго.

— Я тебе полностью доверяю, дружище, — отозвался Брух, — но подобное предложение мне кажется довольно странным…

— Это не предложение, — отрезал Рудгер, — это нижайшая просьба. А если тебя интересует гонорар…

— И гонорар тоже. Пойми, мы артисты. Лицедейство — наш хлеб, и за неопределенно долгое представление…

— Можешь не продолжать. Два серебряных имперских талера в час. И аванс в пятьсот.

— Щедро, — покачал головой фокусник. — Однако меня в первую очередь интересует безопасность моей приемной дочери.

— Об этом можешь не беспокоиться, — отмахнулся верховный старейшина. — Ее будет охранять вся королевская гвардия во главе с самим Бренданом.

— Этого-то я и боюсь, — вздохнул Брух и пояснил: — Я имею в виду не только телесную безопасность.

— За остальное я ручаюсь своей головой.

— Тогда я почти спокоен, — откликнулся гном. — Но коль уж ты возложил на меня обязанности импресарио моей воспитанницы и ученицы, не мог бы ты сказать что-нибудь касательно роли, которую ей предстоит исполнить?

— Приходилось ли ей играть королевских особ?