Добриллион

Официант принес еду и напитки. Повертев в руках стакан, мама заметила вполголоса:

– Могли бы и заменить стаканы. Смотри, какие затертые. Царапина на царапине.

За едой Франк с мамой слушали подростков. Один сказал:

– Я как-то читал про одного мусорщика из Англии. Он выиграл в лото сумасшедшие деньги, не меньше ста миллионов. И все спустил – на тачки, женщин и частные самолеты. А когда потратил весь выигрыш, обратно в мусорщики его не взяли. Работает теперь на кондитерской фабрике.

Остальные засмеялись.

Франк с мамой ели молча. Подростки болтали о том, как люди транжирят деньги, и складка на лбу у мамы постепенно становилась глубже. Франк уплетал пиццу с двойным сыром. Его половина была с ананасом. Кусочки ананаса напоминали короткие и толстые солнечные лучики – он рисовал такие в углу рисунка, когда учился в первом классе.

Мама и Франк не смогли доесть все. Мама спросила подростков, не хотят ли они помочь. Те явно обрадовались.

– Спасибо большое, – сказала девушка с металлическим прыщиком.

Мама полезла за кошельком, чтобы оставить на чай. Пришлось выбирать между пятидесятикроновой купюрой и монеткой в пять крон. Она оставила пятерку.

– Наверное, это в последний раз, – заметила она.

– Что в последний раз? – уточнил Франк.

– Когда я могу так мало оставить на чай.

В машине по дороге домой мама сказала:

– Думаю, мы должны жить как раньше.

Франк посмотрел на нее.

– Как раньше?

– Да. Не будем транжирить.

– Как так – не будем?

– Нам не нужен большой дом. И новая машина не нужна. Нам не нужны дорогие часы и украшения.

Звучит как какая-нибудь из десяти заповедей, подумал Франк. Или как их продолжение.

– Но у нас двадцать четыре миллиона! – запротестовал он.

Мама крепче сжала руль. Сложно вести диалог с человеком, у которого кулаки сжаты.

– Не обязательно никому говорить. Это будет наш секрет. Твоя доля будет лежать в банке, пока тебе не исполнится восемнадцать.

– Восемнадцать! – воскликнул Франк. С таким же успехом деньги могли ждать его на другой планете.

– Сначала ты должен закончить школу. Я не хочу тебя избаловать.

– Это еще почему? – спросил Франк.

Бабушки и дедушки его одноклассников очень даже их баловали – так, что дальше некуда. А у Франка бабушка с дедушкой жили так далеко, что дальше некуда.

– И я буду работать. Не хочу сидеть дома и весь день ходить в халате.

– Ты же полы моешь, – удивился Франк.

– А еще столы, стулья и лестницу, – ответила мама. – И разговариваю с людьми!

Войдя в дом, Франк сразу скинул обувь. Один ботинок полетел прямо в стену и стукнулся немного слишком сильно, как будто разозлился. И заразил Франка своей злостью. Он пошел к себе в комнату, с грохотом захлопнул дверь и бросился на кровать.

– Между прочим, ты счастливчик: у тебя есть своя комната, где можно запереться! – крикнула мама из коридора. – У многих и этого нет. Подумай о тех, кто в Азии!

Но Франк не хотел думать о тех, кто в Азии.

Он взял в руки комикс, но читать тоже не хотелось. Тогда он принялся очень быстро его листать, и шелест страниц – шорх, шорх! – напоминал свист, с которым горные лыжи рассекают снег на поворотах. Он отложил журнал и стал дуться, будто решил заполнить собой всю комнату.

За завтраком Франк положил на бутерброд лишний ломтик колбасы. Откусывая первый кусок, он стянул этот ломтик с хлеба и тут же положил взамен еще один.

– Куда так много колбасы? – сказала мама, не оборачиваясь.

– Двадцать четыре миллиона, – ответил Франк.

– И все-таки: один кусок хлеба – один кусок колбасы, как и раньше.

Мама села напротив него с бутербродом и чашкой кофе и посмотрела в окно. Там все было как обычно. По небу вперемешку плыли темные и светлые облака. Похоже, собирался дождь.

Франк посмотрел на бутерброд, который мама поднесла ко рту.

– Майонез! – заметил он. – Ты положила больше майонеза.

Мама, не переставая жевать, помотала головой. На губах у нее был майонез. И на кончиках пальцев. Обычно она выдавливала майонез тонкой ниточкой. А сегодня выдавила толстой полоской, похожей на провод от лампы.

– Не больше, чем раньше, – сказала мама. – Просто раньше я его укладывала завитками, а сейчас – прямыми линиями, видишь? Так что на самом деле его даже меньше.

После завтрака Франк пошел в школу – коричневое здание в центре поселка. Тот, кто выбирал цвет, наверное, хотел, чтобы школа напоминала детям шоколадный торт. На самом деле она больше напоминала корову – а точнее, коровью лепешку.

В луже около школы стоял мальчик по имени Пол. Если кто-то оказывался достаточно близко, он подпрыгивал и окатывал его грязью. Так что Франк и остальные обходили Пола подальше, чтобы избежать печальной участи. Какая же глупость – стоять в луже и обрызгивать окружающих, ведь при этом непременно обрызгаешься сам.

– Рита-небрита! – орал Пол. – Нура-дура! Петер-крекер! Франк-попал-под-танк! Лиза-подлиза!

– Ты как ребенок! – сказала ему Вибеке. – Когда ты вырастешь – если вырастешь, конечно, – то станешь лузером, который торчит под фонарем и орет оскорбления людям вслед.

– Вибеке-полкалеки! – выкрикнул в ответ Пол.

– Пол-балабол! – отозвалась Вибеке.

Но это было слабовато – Пол явно не обиделся.