Добро из зла

Он всегда был там — за границами снимков, однократный чемпион турнира Витал, отказавшийся участвовать во втором, хотя его звали. Как мог директор Бикона пройти мимо самой перспективной команды даже не своего года — за несколько лет? Он давал им личные уроки, останавливался поболтать в коридорах, закрывал глаза на мелкие шалости и жестко наказывал за серьезные провинности, умудряясь заставить стыдится собственной глупости. Он смог пробить отчужденную настороженность Бранвенов куда быстрее, чем их собственная команда — просто несколькими разговорами, простыми, данными вскользь советами, что всегда оказывались к месту и по теме. Лучшее время на тренажерах, лучшие миссии… и, конечно, «особые» секретные задания — например, сопровождать в путешествии к родным старушку, оказавшуюся Весенней Девой. Или — защищать тупую экспедицию археологов, с приказом незаметно вытащить из секретной библиотеки, «которая, если я правильно помню, располагается вот здесь, за мраморным псом — потянете за вываленный язык», некие записи… оказавшиеся дневником легендарного Вечного. Шаг за шагом, задание за заданием — они собрали мозаику подлинной истории Ремнанта, будто это была увлекательная игра в детективов; прочитали летопись бесконечной войны бессмертных друг с другом — войны, ставкой в которой было все человечество. И, разумеется, пришли со всем этим к тому, кто направлял их по этому пути, подкидывал подсказки и давал ответы, которые путали их еще больше.

Они получили свои ответы… и пути обратно не стало. Более того — его никогда не существовало, с той минуты, когда они привлекли к себе внимание реликвии Знания. У Озпина на каждую случайность или жизненный поворот всегда находился план…

«Боюсь, я должен попросить тебя о большом одолжении…»

— Что я должна была сделать…

У него ведь и на нее был какой-то замысел. Озпин предал ее не из врожденной злобы, а с некой целью… просто она не знала, с какой. Поломала ли она его планы, сбежав, или, наоборот, сделала ровно то, на что он рассчитывал?

«Люди всегда делают то, чего от них хочет Вечный» — хмурясь и отводя взгляд, предупредил их толстый староста полукриминальной Станции, оказавшийся братом директора, когда Озпин отправил STRQ договариваться о сотрудничестве.

Тогда она не поняла. Тогда она еще не знала…

«Она твоя дочь!!!»

— Ну и что с того? — хрипло, вороньим карканьем, выдавила из себя Рейвен, пряча лицо в ладонях. — Мой папаша делал со мной вещи хуже, чем оставить под присмотром любящего отца, дяди и крестной матери в гребанном сахарном Королевстве!

Она старалась не думать о том, почему все будто с ума посходили, отправившись на другой конец мира в поисках Янг. Последний раз, когда она видела дочь — в день Прорыва Гленн: тонкая алая цепочка, что связывала Рейвен с каждым, с кем она дорожила, тревожно зазвенела, подавая однозначный сигнал: «Если ты не вмешаешься, она умрет». Бросившись в портал прямо с очередной тренировки с Вернал, она едва успела отогнать от ее бессознательного тела эту разноцветную выскочку Неополитен, заносящую над дочерью свою рапиру… и тут же вернулась обратно, даже не дожидаясь, когда Янг придет в себя. С тех пор все было тихо — Янг не собиралась умирать, справлялась со всем сама или с помощью тех, кто рядом.

…Когда за окном тоскливо завывает метель, бросая в мутное стекло охапки снега, самое время быть слабой. Метель, прервавшая срочный отъезд, запрет по домам всех подчиненных, шум ветра заглушит сдавленные рыдания — и никто никогда не увидит жестокую, не доверяющую никому Рейвен Бранвен просто одинокой женщиной, оплакивающей разрушенные много лет назад узы. Потому что должны когда-то пролиться восемнадцать лет сдерживаемые слезы, в один ужасный миг боль станет сильнее, чем упрямство, а длинная дорога, по которой она бежала столько лет, однажды должна закончится тупиком.

А вот чего происходить не должно — так это требовательно стука в дверь. Оторвав голову от коленей, Рейвен злобно уставилась на дверь.

— Кому там в тепле не сидится?! — прорычала она. — Вали к черту, я займусь этим завтра!