Добро Наказуемо

— Нет. Западная часть Баварии и часть земли Гессен раньше называлась Franken. Ты не думал почему город Франкфурт? — объяснял Семён, разливая вино по рюмкам.

— Теперь понял. Ну, что? За ваше новоселье.

— Какое новоселье? Мы уже здесь почти полгода живём.

— Тогда за хозяйку дома. Будь здорова, Вера.

— Спасибо.

Поужинав и поговорив ни о чём не значащих вещах, поспрашивав о здоровье родственников и об общих знакомых, Ефим всё никак не переходил к вопросу из-за которого пришёл. Семёна уже начало немного угнетать присутствие Ефима, который никогда и ранее не приходил просто так, а всегда за чем-нибудь. Самому Семёну задавать вопрос о цели посещения не хотелось из-за Веры, хотя, будь они с Ефимом наедине, он бы не стал церемонится. В конце концов игра в молчанку надоела и Семён спросил, когда Вера вышла на кухню:

— Ты, конечно, пришёл по какому-то вопросу?

— Ах, да! — Ефим сделал вид, что он забыл задать совсем незначительный вопрос, — Я, Сёма, нашёл работу неплохую, но мне для этого нужен неплохой автомобиль, желательно маленький автобус. Я собрал немного денег, но их недостаточно. Я присмотрел уже минибус, но мне нужно хотя бы ещё тысяч пять. Ненадолго. Пару месяцев, и я верну.

— Фима, ты ведь понимаешь, что мы ещё даже не обставили полностью квартиру, да и заработки у нас какие? Вера получает немного, а я пока перебиваюсь случайными заработками, тем более, что от социала мы получаем сейчас небольшую доплату.

Ефим, понимая, что дело сейчас может сорваться, а Семён колеблется, взмолился:

— Фимочка, помоги! У меня ведь по сути кроме тебя здесь никого нет. А если я сейчас потеряю работу, то мне больше не светит.

В комнату вошла Вера и обратилась к Семёну:

— Сеня, надо помочь старому товарищу. Ты же видишь, что ему очень надо, а мы пару месяцев перебьёмся.

Семён мог сказать жене, что он хорошо знает артистические способности Фимки, и знает, что он не совсем чистоплотный человек, но у порядочных людей есть один недостаток: они не могут прямо в глаза говорить негодяю, что он негодяй, боясь его обидеть и этим запачкаться самому, и Семён, отвечая Вере, запросился:

— Вера, я не против одолжить ему денег, но у нас там всего три тысячи, а ему надо пять.

— Ну хотя бы три, — вставил Ефим.

— Ну, ладно, моя шпаркасса (сберегательная касса) там, возле тебя. Завтра в 11:30 подойди, и я тебе дам три тысячи. Но только на два месяца. Если не уверен — не бери. А то я знаю случаи, когда приходится выколачивать долг.

— Сёмочка, да что ты? Ты же меня знаешь!

— Да, да, знаю!

— Вот и ладненько. Я пошёл, век буду тебе благодарен.

Ефим распрощался и ушёл, но его посещение и дело, связанное с ним обернулись для Семёна и его семьи весьма драматически.

Марина прижилась в санатории так, как будто бы всю жизнь здесь проработала. Её успели полюбить не только дети, с которыми она общалась, но и родители детей и медперсонал, и обслуга санатория.

Вначале большая часть молодых и не очень женщин ревниво относилась к незнакомой женщине и тем более иностранке, считая, что блеском своей красивой внешности, она затмит всех и они будут в тени, но Марина относилась ко всем ровно и сразу отвергла ухаживания мужчин, в том числе и холостяков, тем самым успокоив женскую половину, а ухажёров заставила относиться к себе уважительно. Правда, один тридцатилетний врач-уролог, не скрывающий того, что он бисексуал, некоторое время продолжал ухаживать за Мариной, не обращающей на его ухаживания никакого внимания, попал под насмешки своих коллег и в конце концов сделал вид, что подумаешь, не больно и хотелось. Глядя на эту русскую, спокойную и уверенную в себе женщину, невозможно было догадаться, что у неё на душе.

В принципе, Марину устраивала сегодняшняя жизнь. Светочка поправлялась, и врачи говорили, что она будет жить полноценной жизнью, что мать очень радовало. Марина материально жила хорошо, она регулярно посылала матери деньги и получала от неё письма, полные благодарности и любви к своей дочери и внучке. Но Марина с ужасом вспоминала всё то время, которое она прожила после смерти своего мужа. Она корила себя, что не очень любила его и не уделяла ему столько ласки и внимания, которые он заслуживал. Ведь он любил её беззаветно и преданно, и если бы сейчас жил, сделал бы всё, чтобы вылечить дочь, и Марина занималась бы тем, чем она занималась.