Добро – наше всё!

Обращаюсь к отчаявшимся, потерявшим смыслы, а также к соратникам – ищущим, а значит, где-то уже и нашедшим некий главный смысл. Пусть он невыразим словами, я пытаюсь это делать с помощью таких слов, как «добро», «любовь», «дружба», «радость», «покой»…

Как изменилось значение этих слов за последние, например, 150–200 лет? Их измельчание – признак «заката» по Шпенглеру? Не знаю, я не специалист ни в истории, ни в лингвистике, но мне очень хочется восстановить их максимальное значение. Как это сделать?

Как обновить эти великие понятия? Например, начать писать их с большой буквы, когда речь идёт о высоком состоянии духа? Именно с Духа начинается новое, лучшее общество, новый золотой век человечества, с боя за Добро собственной души, за Добро народа, человечества, вселенной – Великого Кольца Ефремова!

Добром сейчас называют дела, которые считаются добрыми, хотя за ними часто стоит корысть. Дружба сохранилась в детских книжках, сказках, любовь приватизирована бесами похоти… Какое может быть счастье без настоящей любви, дружбы, настоящего Добра?!

Конечно, этот путь к новому золоту веков начинается с поиска ответа на возникший вдруг Вопрос, но такой поиск неизбежно натыкается на преграды, преодоление которых требует полной самоотдачи, – поиск превращается в постоянную разведку боем, в котором есть упоение. Одному порой трудно бывает в эру Железа, ведь главная цель «железного» окружения – выживать? Понятие «Добро» многих трогает, но быстро срабатывают «психозащиты»: вытеснение, рационализация, принижение и т. д.

Однако поодиночке и выживать всё труднее, это требует всё большего напряжения или даже продажи души, совести, измены принципам, потери доброй воли.

Кредиты. Кредиты-ипотеки ввергают в финансовую кабалу. Инфантилам она кажется временной. Можно сказать, так оно и есть – цепи этого рабства рвёт либо вдруг повзрослевший, ставший себе Отцом и людям Братом, либо их хоть и с трупа, но всё же снимают, чтобы перевесить на близких родственников. В последнем случае можно сказать и так: нет ничего более постоянного, чем временное.

Преступления. Они неизбежно ведут ко всё большей несвободе, к жёсткому подчинению кому-то, наконец, к тюрьме, причём чем позже – тем хуже для души. Но если нет у неё лучшего пути к Духу, куда деваться – придётся потерпеть-подумать и в конце концов принять Решение.

Игра же преступлением может не считаться. Что происходит со мной, когда я собираюсь поиграть, например, в «безобидную» лотерею? Прежде всего отвлекаюсь от добрых дел-чувств – вылетаю из доброго состояния духа, если я в нём был. Какими мотивами руководствуется игрок? Обычно это мотив чудесно-сюрпризного обогащения за счёт таких же невежественно-страстных инфантов, опрадываясь риском обогатить других за свой счёт. Адреналиновое опьянение вместо Вдохновения. Важно не столь дело, сколь мотив – изначальное желание-импульс. С какими мыслечувствами о других я буду жить, как проиграв, так и выиграв? Как меня программирует игра? Она ещё в школе привела меня к подобному самоанализу, заставила потрудиться душой-головой – я благодарен игре!

Сколько нас, стремящихся фильтровать мотивы с целью пребывания в «благости» – добром счастье?

Работа. Очень часто это пахота на тех, от кого несёт серой, путь унижений, бесконечная моральная каторга, сознание собственной ничтожности, мерзости, но если в результате способен однажды ощутить Достоинство – имеет смысл.

Стремящаяся выживать отделённость от Добра существует в напряжении, тревоге, ощущении обречённости. Выход – Братство, позволяющее жить достойно и полно. Уже само представление о живущем Братстве поддерживает, поднимает, а первый же решительный шаг к нему дарит несказанное счастье.

Чтобы найти братьев, нужно оглядеться сердцем.

Чтобы стать Братом, нужно представить себе Братство, замечать растущее Добро конкретных людей не как случайность, а как норму следующего золотого века. Это Добро объединяет нас в единое целое, независимо от вероисповедания и крови, всех людей, ощутивших себя «узелком сети Индры». Воссоединиться с Целым – Исцелиться – могу постольку, поскольку становлюсь Братом каждому, кому только могу. Брата принимаю как себя, как есть, со всем тёмным, но прежде вижу в нас Добро.

Даже непогода, любая стихия видится мне частью общей живой Души.

Разумеется, я только стремлюсь к Идеалу, часто не настолько Добр, чтобы всегда и во всём видеть Добро на первом месте, видеть Его потенциал. Вижу Добро постольку, поскольку Добр сам, но чем дальше, тем больше вижу Добра там, где раньше Его не видел, хотя и предполагал, старался разглядеть, но, увы, не видел.

И вдруг Оно в ком-то или в чём-то становится явным для меня – жить сразу становится легче, вдохновеннее, сил прибавляется.

Если же я сейчас паразитирую, погряз в удовольствиях или смакую неудовольствия: рву на себе волосы и пеплом посыпаюсь, возмущаюсь, жалею, жалуюсь, обвиняю, злюсь – добро как Счастье мне пока заказано.