Добро пожаловать домой

– Ну так что, госпожа, по рукам? Или ты боишься?

– Чего боюсь? Твоего подзатыльника? Да я его даже не почувствую.

– Боишься проиграть спор, – ответил юноша, раскрывая книгу.

– Я ничего не боюсь.

– Ну да. Я видел твои глаза там, на вершине скалы. Можешь не заливать. Я прекрасно тебя знаю.

– Это был не страх, а удивление, тупица. Или ты думаешь, что я испугалась пары серых человечков? Но сейчас я совсем не удивлена, что ты не способен отличить одно от другого.

– Спор, Юка. Ты согласна.

– Согласна, – ответила девушка, подкладывая рюкзак под голову, – Гейб, будешь свидетелем. Ты слышал, что этот придурок сам предложил условия.

– Вы же понимаете, что я не дам вам драться, – ответил Гейб, улыбаясь.

– Спор есть спор, дружище, – сказал, Хан, – обещаю, что буду бить очень осторожно, чтобы не повредить ее бесценный мозг.

– Нет, ты не понял. Я не дам этому произойти в том случае, если ты проиграешь этот спор. Ты же не думаешь, что я позволю сестре ударить тебя? Нет, я должен вернуть тебя на Бета 1 в целости.

– Это еще что за фигня? – возмутилась Юка, приподнявшись на локтях, – он сам предложил условия, так что все честно.

* * *

11 июня 1541

Утром меня разбудил юный служка капитана. Проснувшись, я решил, что время пришло, и первым делом схватился за рукоять своего меча. Но я ошибался. Время еще не настало. До рассвета в лес отправился новый отряд. Августо, чьи глаза все еще были расширенны, отвел десяток лучших бойцов дона Педро к пещере в скале на возвышенности. Не знаю, как именно им это удалось, да это и не имеет особого значения, но они привели с собой троих дикарей, двух мужчин и совсем юную девушку. Что это за племя такое? Эти двое не шли ни в какое сравнение с теми тщедушными воинами, которых нам доводилось встречать в глубине континента. Настоящие великаны, чьи тела были покрыты россыпью шрамов. Но держались они так же величественно, как и все другие представители их расы. Я всегда дивился этой манере. Они всегда уносили с собой в могилу непреклонную, несломимую гордость. Сначала я считал, что это злость подпитывает их, лишает их страха, но позже, когда более или менее сумел изучить их язык, то понял, что гордость являлась частью их верований. Что их языческие древние боги принимают к себе их души, только если те пришли к ним без тени страха. Именно по этому, будь то совсем еще юный ребенок, или же древний покрытый морщинами старец, они всегда смотрели смерти в лицо. Поразительная отвага, которая, как мне кажется, произрастает из невежества.